— Чудесно! Это настоящее волшебство — со всеми повидаться и на несколько часов нырнуть в хаос.

— Хорошо тебя понимаю. Шикарное пальто, честное слово!

— Знаю. — Пренебрегая предостережением Евы, Пибоди снова погладила свой рукав. — Это рождественский подарок моей чудо-напарницы и ее восхитительного спутника жизни.

— Не заставляй меня жалеть о содеянном, Пибоди, — прошипела Ева.

— Это лучшее Рождество в моей жизни!

— Лучше вернемся к нашим подопечным, — поспешно сказала Ева, чтобы у них не ушло полдня на обсуждение сливового пудинга или чего-то еще в этом роде. — Что скажешь? — Она указала подбородком на Леанор Баствик.

— Что до момента смерти она оставалась чрезвычайно здоровой женщиной. — Моррис перешел к соседнему столу. — Над ее лицом и фигурой трудились лучшие специалисты. Но без фанатизма, просто высококачественный тюнинг. Часа за четыре до смерти она полакомилась греческим йогуртом и фруктово-зерновой смесью.

— Вот теперь грусти, — сказала Ева, обращаясь к Пибоди.

— За полчаса до смерти она выпила полбокала вина — это как-то повеселее. Следы запрещенных препаратов отсутствуют, вообще не похоже, чтобы она их употребляла. Ранений, полученных при попытке обороняться, нет, признаков насильственного удержания и борьбы — тоже.

Он подал Еве очки с сильным увеличением.

— Видишь вот это? След от шокера, причина отсутствия ранения при самозащите.

— Да. Убийца достает шокер из правого кармана пальто и заходит в квартиру. Она пятится, пропуская его внутрь. Разряд с близкого расстояния, сильное напряжение. Отсюда такая отчетливость следа на коже.

— И несильный удар затылком. Она упала и несильно ударилась. После шокера так происходит чаще всего: человек как бы оседает, а не валится снопом.

— Сколько она весила?

Имея дело с Евой, Моррис привык автоматически переводить значения из метрической системы в американскую.

— Сто фунтов с небольшим.

— Немного. На ногах у нее были шлепанцы на низких каблуках. Каблуки поцарапаны не были, значит, он отнес ее в спальню на руках. В обмороке человек размякает. Скорее всего, он взвалил ее себе на плечо. Потом положил на кровать. Кровать осталась в аккуратном состоянии, ее одежда тоже.

— Ни сексуального насилия, ни признаков недавнего полового сношения.

— Еще один повод взгрустнуть, — пробормотала Пибоди.

— Тем меньше вероятность, что это был кто-то вроде бойфренда: бывший, отвергнутый любовник, — размышляла вслух Ева. — Такой не упустил бы шанса вступить в сношение или вложил бы в само убийство больше личного пыла.

— Она прошла стерилизацию, — сообщил Моррис. — Видимо, это был ее сознательный выбор. Чистая работа! Не похоже, чтобы она когда-то вынашивала ребенка. Она ухаживала за своим телом. Состояние мышц свидетельствует о регулярных упражнениях. Как я уже говорил, следов злоупотребления запрещенными препаратами и спиртным не обнаружено.

— Как она жила, понятно. А как умерла?

— Я согласен с вашим выводом, сделанным на месте преступления. Удушение. Прочная тонкая проволока, я бы назвал это рояльной струной. Удавка, наброшенная сзади.

Ева прищурилась.

— Сзади, а не лицом к лицу?

— Нет. Когда это делается сзади, есть больше упора. Угол раны говорит о том же. Убийца зашел сзади, усадил ее, накинул через голову проволоку, закрутил ее и стал тянуть. С изрядной силой, порвав ей глотку.

— Ясно. — Выводы Морриса не вызывали у Евы сомнений.