|
Лицо у него было такое, что Люба сразу поняла: что-то случилось. Что-то напугало его так сильно, что он не в состоянии выполнить такую простейшую операцию, как открывание калитки. – Тебе помочь? – Люба подошла поближе, перегнулась, встав на цыпочки, через невысокую ограду и ловко скинула крючок. – Спасибо, – пробормотал мальчик, выскочил на улицу и внезапно остановился, глядя на Любу безумными глазами. – Что у тебя случилось? – сочувственно спросила девочка. – Чего ты такой взъерошенный? – Папе плохо с сердцем, – выпалил паренек. – Надо, наверное, в больницу бежать за врачом, да? Последнее, что сделала Люба, прежде чем включиться в ситуацию, – удивилась, что такой взрослый и красивый мальчик, кажется, спрашивает у нее совета. Неужели она, «дурища и бестолочь», может знать что-то такое, о чем не знает этот парнишка «из избранных»? Но в следующее мгновение она думала уже совершенно о другом. – У вас дома есть телефон? – Есть. Но я не знаю, как в больницу звонить. Ты знаешь, где тут больница? Дорогу покажешь? – Пошли. – Люба решительно потянула его за руку и подтолкнула в сторону дома. – Сейчас «Скорую помощь» вызовем, телефон «ноль-три», его даже младенцы знают. Сколько лет твоему папе? – Пятьдесят семь, а что? Это важно? – Конечно, они же спросят, – со знанием дела ответила Люба. Ей уже приходилось два раза вызывать «Скорую» для Бабани и один раз для мамы, когда у той был аппендицит, и Люба очень хорошо помнила, какие вопросы задают по телефону. – Спиртное употреблял? – Когда? Вообще? – не понял мальчик. – Нет, вчера или сегодня. – Нет, мой папа совсем не пьет. Ну, может, когда-то, в молодости… – Про это не нужно, – оборвала его Люба. – Раньше сердцем болел? – Да, у него это давно, он и в больнице лежал. – Какой диагноз? Фамилия, имя, отчество твоего папы? Какая у вас улица, номер дома? Люба, продолжая допрос, быстро дошла до крыльца, крепко держа мальчика за руку, взлетела по ступенькам, толкнула занавешенную серым от пыли тюлем стеклянную дверь и буквально ворвалась в дом. – Где твой папа? Показывай, – потребовала она. Мальчик молча открыл дверь в комнату, где за огромным письменным столом сидел, откинувшись в кресле, немолодой мужчина, держался за сердце, тяжело дышал и постанывал. Здесь же, на столе, стоял и телефон. Люба решительно сорвала трубку, набрала короткий номер и попросила прислать доктора к Романову Евгению Христофоровичу, пятидесяти семи лет, на улицу Щорса, дом 12. Диспетчер задала ей все те вопросы, ответы на которые у нее уже были, и сказала, что бригада сейчас приедет. – Давай уложим его, – приказала она. – Помоги ему подняться, мы его с двух сторон подхватим. – Куда уложим? – Парень выглядел совсем растерянным и, по-видимому, соображал не очень хорошо. – Куда-куда, куда-нибудь. Ну вот хоть на этот диван. И подушку принеси. – Не надо, – слабым голосом произнес Евгений Христофорович, открыв глаза, – я сам, вы не справитесь. Я лучше тут посижу. – Еще чего, – Люба и не заметила, как заговорила в точности словами своей старшей сестры и даже с ее интонациями, – даже и не спорьте. Давайте мы вам поможем, только тихонько, тихонько, вот так, вот молодец, – приговаривала она, подставляя плечико и обхватывая мужчину за пояс, – и медленно, медленно, по одному шажочку идем к диванчику, вот молодец, вот умница. Вдвоем они уложили больного, подсунули под голову подушку, накрыли тонким одеялом. – И правда, так полегче, – побормотал Евгений Христофорович. – Спасибо тебе, девочка. |
