– Не шевелись, – тихо приказала она. – Не касайся меня.

Он улыбнулся, почти насмешливо, однако не тронул ее, лишь смотрел, как она соскальзывает с каменной скамьи в воду. Но Элейн не позволила своему телу коснуться его.

– Нет. – Она предупреждающе вдавила кончики ногтей ему в щеку.

По его телу прошла дрожь, и он закрыл глаза. Она чувствовала жесткость щетины, хотя кожа была гладкой и упругой. Скользнув за него, она откинула с его шеи мокрые волосы и прикусила зубами кожу, будто самка в период любовных игр.

Он прорычал, тут же завел руки за спину, чтобы схватить ее, прижать к себе. Тогда она больно укусила его.

– Не трогай меня!

Он мог бы отбросить ее одним движением. Его кинжалы находились в пределах досягаемости. Вместо этого он широко раскинул под водой руки, сжал кулаки, но остался на месте. Элейн захлестнуло волной наслаждения, лишая рассудка. Она завела ему руки за спину и крепко сжала их, будто связала его.

– Ты понимаешь? – безжалостно спросила она. – Нет, спокойно.

Она целовала его плечи, чувствуя запах песка, соли и воды, смотрела на его склоненную голову, открытую шею. Это был ее леопард, черный, опасный, изумительный, подвластный ее воле.

Когда она увидела его в первый раз, он показался ей совершенным творением небес или земли. Но сейчас, раненый, стоявший на коленях, он выглядел еще прекраснее. Он тяжело дышал, словно пробежал несколько лиг.

– Елена, – произнес он, качая головой.

Ну да, его страшит беззащитность, вспомнила Элейн. Он мог убить ее, прежде чем она сделает очередной вдох, и все-таки она держала его в беспрекословном подчинении одними кончиками пальцев. Она целовала изгиб его шеи, нарочито медленно скользила животом по его кулакам, чувствуя где-то внизу и в груди пламя желания. Вода поддерживала ее, когда она, раздвинув ноги, присела, так что его кулаки оказались совсем близко к тому месту, которое, предупреждала Либуше, было величайшей опасностью и слабостью женщины.

Кулак у него разжался, и тогда Элейн поняла, что слабость победила ее сопротивление. Его пальцы скользнули внутрь, где они уже были, когда он лишил ее девственности, но теперь пробуя и возбуждая. Она целовала его плечо, шею, ухо, прикусила мочку. Ее тело начало двигаться по собственной воле, стремясь к вершине наслаждения.

Он так внезапно освободился и поднял ее из воды, что Элейн вскрикнула. Он целовал ее, руки двигались по ее спине, по ягодицам, грубо прижимали ее к возбужденному копью.

Элейн жадно целовала его в ответ, пока он снова не упал на колени.

– Ведьма, – прерывающимся голосом сказал он. Последние капли стыда покинули ее, она подняла ноги, зная, что ее поддерживают вода и его руки. Тогда, в подземелье, он бесцеремонно взял ее как свою наложницу. Теперь она сама готова его принять, она и без поучений Либуше знала, что устроила ему пытку.

Элейн призывно улыбнулась, наслаждаясь своей умышленной неторопливостью. Он замер. Глаза его были закрыты, он тяжело и прерывисто дышал. На несколько секунд она позволила себе быть нежной, гладила его по теплой скользкой груди, касалась пальцами сосков, потом ее ногти больно вонзились в него.

Он судорожно вздохнул и сделал легкий толчок, словно прося разрешения.

– Нет, – сказала она, еще глубже вонзая ногти. – Это случится, когда я захочу. – Элейн медленно легла на спину. – Только по моему желанию.

Он с дьявольской улыбкой снова и снова давил на нее своей плотью, не желая подчиняться. В наказание она снова и снова кусала его, но он лишь еще крепче прижал ее к себе.

Элейн позволила ему проникнуть внутрь, только войти, и слегка вытянулась. Он не хотел останавливаться на полпути, борясь с ней, так как она за каждое движение наказывала его. Он вынужден был платить эту цену, пока ей не показалось, что ее тело сейчас распадется на части от муки и блаженства.