Изменить размер шрифта - +

От этих мыслей у нее закружилась голова, страх, ненависть и унижение душили ее. В конце концов она развернулась и пошла в маленькую гостиную, где упала на диван, уставившись пустым взглядом на кусок обоев, где когда-то висела картина Рубенса.

Ни на секунду Элизабет не поверила, что Ян Торнтон хочет жениться на ней, и не могла себе представить, что подтолкнуло его принять немыслимое предложение ее дяди. Она была наивной, доверчивой дурочкой в той области, которая его интересовала.

Теперь, запрокинув голову и прикрыв глаза, Элизабет с трудом верила, что могла быть когда-то такой безрассудной — или беспечной, — какой она была на том уик-энде, где повстречала его. Она была так уверена в том, что ее будущее ясно, но тогда у нее и не было причин думать иначе.

Ей исполнилось всего одиннадцать лет, когда погибли ее родители. Это было ужасное время, но потом приехал Роберт, чтобы утешить и подбодрить ее, и пообещал, что вскоре все снова будет хорошо. Роберт был на восемь лет старше Элизабет, и, хотя он был всего лишь сводным братом — по матери, от ее первого брака, — она любила его, как родного, и полагалась на него всегда и во всем. Родители так часто оставляли ее одну, что она воспринимала их как приятных гостей, которые три-четыре раза в году прилетали домой, чтобы надарить ей подарков и снова упорхнуть, весело помахав рукой на прощание.

За исключением утраты родителей детство Элизабет было безоблачным. У нее был легкий, солнечный характер, и все слуги в доме любили ее до безумия. Повариха готовила ей лакомства, дворецкий обучил игре в шахматы, Эрон, главный кучер, научил играть в вист, а когда она выросла — стрелять из пистолета, чтобы в случае опасности она могла защитить себя.

Но из всех «друзей» в Хэвенхёрсте больше всего времени она проводила с Оливером, старшим садовником, который появился у них, когда ей было одиннадцать лет. Тихий, душевный человек с ласковым взглядом, Оливер занимался оранжереей и клумбами, нежно разговаривая со своими растениями и черенками.

— Растения нужно любить, — объяснил он, когда однажды она застала его беседующим с поникшей фиалкой и страшно этому удивилась, — им это нужно так же, как людям. Попробуй, — предложил он, кивнув в сторону фиалки, — скажи этой хорошенькой фиалке парочку добрых слов.

Элизабет чувствовала себя довольно глупо, однако последовала его совету, зная, что как садовнику Оливеру нет равных, — после его появления в Хэвенхёрсте их сад неузнаваемо изменился. Поэтому она склонилась над фиалкой и серьезно сказала:

— Надеюсь, что скоро ты совершенно поправишься и к тебе вернется прежняя красота!…..

Затем она отступила назад и стала ждать, когда пожелтевшие, увядшие листья начнут подниматься к солнцу.

— Я дал ей немного лекарства, которое готовлю сам, — сказал Оливер, заботливо переставляя горшок с цветком на лавку, где находились пациенты, требующие особого ухода. — Приходи через несколько дней, и ты увидишь, как старательно она будет показывать тебе, что поправляется.

Позже Элизабет узнала, что Оливер ко всем цветам обращается только в женском роде, а ко всем другим растениям — в мужском.

На следующий день Элизабет снова отправилась в оранжерею, но фиалка была такой же поникшей, как вчера. Пять дней спустя она совершенно забыла о ней и зашла в оранжерею просто для того, чтобы угостить Оливера пирожными.

— Ваша маленькая подружка уже заждалась вас, мисс, — сказал он ей.

Элизабет подошла к столу с больными растениями и отыскала там фиалку. Ее нежные цветы крепко стояли на маленьких хрупких стебельках, зеленые листики тоже воспряли духом, расправились и оживились.

— Оливер! — радостно воскликнула она. — Как тебе удалось сделать это?

— Ваша доброта и отчасти мои лекарства, вот что вернуло ее к жизни, — сказал он и, то ли оттого, что в глазах Элизабет он прочитал искренний интерес, а может быть, просто потому, что хотел отвлечь недавно осиротевшую девочку от горестей, повел ее по оранжерее, называя растения и рассказывая, какие из них он собирается скрестить, чтобы получить новые сорта.

Быстрый переход