Много веков назад ров был засыпан, каменную ограду снесли, а сам замок расширили и перестроили, так что теперь это был живописный сельский особняк, который практически не имел ничего общего со своим оригиналом. Но несмотря на это, Элизабет, изучившая картины и рукописи, хранившиеся в библиотеке, в точности знала, где и что находилось здесь раньше, включая ров, стены и центральный двор.
Естественно, что выросшая в таких условиях Элизабет Кэмерон сильно отличалась от девушек равного ей положения. Исключительно начитанная, думающая, а также не лишенная практичности, которая с каждым днем проявлялась все больше, она уже знала от управляющего, как вести дела своего поместья. Всю свою жизнь окруженная верными людьми, она наивно полагала, что и за пределами Хэвенхёрста живут такие же хорошие и надежные люди.
Поэтому неудивительно, что в тот знаменательный день, когда из Лондона неожиданно явился Роберт, вытащил ее из розария, где она подрезала кусты, и, широко улыбаясь, сообщил ей, что через шесть месяцев состоится ее первый выход в лондонский свет, Элизабет приняла эту новость с радостью, не омраченной никакими сомнениями.
— Все уже устроено, — возбужденно говорил Роберт. — Леди Джемисон из любви к нашей покойной матушке согласилась субсидировать тебя. Все это обойдется чертовски дорого, но я думаю, дело стоит того.
Элизабет удивленно взглянула на него.
— Ты никогда раньше не говорил, что сколько стоит. Надеюсь, у нас нет финансовых затруднений, Роберт?
— Сейчас уже нет, — солгал он. — Прямо у нас под носом — целое состояние, только раньше я этого не понимал.
— Где? — спросила Элизабет, совсем растерявшись от всего услышанного.
Засмеявшись, он повернул сестру к зеркалу, взял ее лицо в ладони и заставил посмотреть на себя.
Бросив на него недоуменный взгляд, она посмотрела в зеркало, потом рассмеялась.
— Почему бы тебе просто не сказать, что у меня грязь на щеке? — сказала она, стирая темную полоску.
— Элизабет, — рассмеялся он в ответ, — это все, что ты видишь в зеркале — грязь на щеке?
— Я вижу свое лицо, — ответила она.
— Ну, и как оно тебе?
— Лицо как лицо. — Элизабет начал утомлять этот бессмысленный разговор.
— Элизабет, наше богатство — это твое лицо! — воскликнул Роберт. — Я даже не думал об этом до вчерашнего дня, пока Берги Крэндел не сказал мне, что его сестра сделала отличную партию, получив предложение от самого лорда Чеверли,
Элизабет по-прежнему не понимала.
— О чем ты говоришь?
— Я говорю о твоем замужестве, — объяснил он со счастливой улыбкой. — Ты вдвое красивее сестры Берти. С этим лицом, да еще с Хэвенхёрстом в придачу ты можешь сделать такую партию, что о ней заговорит вся Англия. Замужество принесет тебе драгоценности, платья, прекрасные дома, а мне связи, которые стоят еще больше, чем деньги. И кроме того, если у меня будут время от времени возникать проблемы с деньгами, надеюсь, ты не откажешься подкинуть мне несколько тысчонок фунтов из тех денег, что будут давать тебе на булавки.
— Так значит, у нас все-таки есть проблемы с деньгами, да? — настойчиво спросила Элизабет, слишком озабоченная этой новостью, чтобы думать о лондонском свете. Роберт не выдержал ее взгляда, отвел глаза и с усталым вздохом подвел сестру к дивану.
— Небольшие проблемы есть, — признался он, когда она села. Элизабет едва исполнилось семнадцать, но она уже научилась распознавать, когда Роберт обманывал ее, и по выражению ее лица он понял, что скрывать правду нет смысла. — Откровенно говоря, — признался он, — дела наши очень плохи. Совсем плохи.
— Как это могло случиться? — несмотря на страх, от которого у нее внутри что-то задрожало, Элизабет говорила почти спокойно. |