— Я вас бью! — воскликнул лорд Эверли и, оскалившись в победной улыбке, выложил трех королей. Наклонившись вперед, он собрался подгрести к себе фишки, как вдруг его остановил ленивый, медлительный голос Яна:

— Полагаю, эта партия моя, — сказал он и выложил свои карты — три девятки и две четверки. При этом Элизабет издала такой облегченный вздох, что он быстро обернулся и увидел ее беспокойные зеленые глаза и радостную улыбку. С затаенной улыбкой в уголках рта он повернулся к своим партнерам: — Возможно, присутствие таких очаровательных дам склонило наконец фортуну на мою сторону, — сказал он улыбаясь.

К несчастью, его замечание о перемене фортуны оказалось преждевременным. Следующие полчаса Элизабет с падающим сердцем напряженно следила за тем, как он терял выигранные деньги. За все это время он ни разу не изменил своей расслабленной позы, лицо его оставалось бесстрастным, как маска. Чувствуя, что больше не в силах выносить эту муку, Элизабет собралась уйти, но, боясь побеспокоить игроков, решила дождаться конца очередной партии. Как только партия закончилась, герцог Хаммондский объявил:

— Думаю, неплохо было бы освежиться.

Он кивнул проходившему слуге, и тот проворно собрал со стола пустые бокалы и заменил их полными. Элизабет порывисто обернулась к лорду Ховарду.

— Простите, — сказала она тихим, взволнованным голосом, поворачиваясь, чтобы уйти. Ян больше ни разу не взглянул на нее после той фразы о перемене фортуны, и она решила, что он забыло ее присутствии. Однако, услышав ее голос, он поднял голову и заглянул ей в лицо.

— Боитесь стать свидетелем печального конца? — легкомысленным тоном спросил он, и трое мужчин, которые уже выиграли почти все его деньги, от души рассмеялись, но Элизабет отметила про себя, что смеху их недоставало теплоты.

Она в нерешительности остановилась. Ей показалось, что она сходит с ума, так явственно ей почудилась в его голосе просьба остаться. Так и не решив, померещилось ей это или нет, она храбро улыбнулась и ответила:

— Я только хотела взять вина. И я совершенно уверена, что вы… — она порылась в памяти в поисках нужного слова, — непременно ляжете на верный галс, — заявила она, припомнив карточный жаргон Роберта. Лакей услышал ее слова и поспешил подать ей бокал с вином.

В эту минуту в карточную комнату вплыла хозяйка дома и обратила укоризненный взгляд на столпившихся возле стола. Затем с ослепительной улыбкой, противоречившей строгости ее слов, обратилась к Яну:

— В самом деле Торн, это уже длится слишком долго. Заканчивайте игру и присоединяйтесь к нам в бальной зале. — Она с видимым усилием отвела от него взгляд и оглядела остальных гостей. — Джентльмены, — со смехом предупредила она, — через двадцать минут я распоряжусь не подавать вам сигары и бренди.

Кое-кто последовал за ней в зал — одни из чувства вины, что пренебрегли светскими обязанностями, другие из нежелания наблюдать, как Ян проигрывается в пух и прах.

— Пожалуй, с меня на сегодня хватит, — объявил герцог Хаммондский.

— Я тоже пас, — отозвался еще один игрок.

— Еще одну партию, — стал уговаривать лорд Эверли. — У Торнтона еще остались мои деньги, и я хочу вернуть их.

Мужчины за столом обменялись вопросительными взглядами, и герцог Хаммондский кивнул.

— Хорошо, Эверли, еще одну партию, и возвращаемся в залу.

— Раз мы играем последнюю партию, ставки не ограничены? — спросил раскрасневшийся от возбуждения лорд Эверли. Все кивнули в знак того, что это само собой разумелось, и Ян сдал карты.

Начали с тысячи фунтов. В последующие пять минут в центре стола образовалась целая груда фишек, и ставка составляла двадцать пять тысяч фунтов.