— Может быть. Да, точно. Только, наоборот, прикрыл — чтобы не дуло, но на щеколды не запирал.

— Вот он и запомнил. Но кто же его убил? Не мог же он сам себя огреть вашим куском кварца. А вам ничего не приходит в голову?

Пан Теодор молчал. Хмуро глазел в окно и вздыхал. Я припомнила, что бумаги были свалены неопрятной грудой, а часть даже валялась на полу. А ведь пан Теодор сказал, что Тупень цапнул папку, в которой они лежали. Так кто их вытащил из папки? Их что, выдирали друг у дружки?

— Скажите, пожалуйста, пан Теодор, а как, собственно, дело происходило? Он что, читал эти распечатки? Вы у него по бумажке из рук вырывали? Или всю папку сразу?

Пан Теодор беспокойно заерзал в кресле.

— Я уж и сам не помню. Я сидел в кабинете, просматривал бумаги, доставая из папки по частям. А тут Тупень ворвался, принялся орать на меня: мол, признавайся, откуда сведения. Затем подскочил к столу, схватил папку. Я стал вырывать... Тут и раздался звонок.

— Вы уверены, что это была ваша жена?

— Не знаю. А кто еще? Я никого в тот момент не ждал... Ну разве что соседи... Но как же тогда эта Марчакова из квартиры напротив... Они с моей бывшей на ножах. Вы же сами говорили, что Марчакова поскандалить примчалась.

Пан Теодор уже не просто ерзал, он буквально подскакивал — точно на иголках сидел.

— Ваша жена и Тупень были знакомы? С Кшисем-то она была знакома наверняка...

— Не знаю, с кем была знакома моя жена, — раздраженно заявил пан Теодор, — и знать не желаю! И вообще не хочу говорить о ней!

— Вот плохо, что не хотите, — отрезала я. — Ладно, вернемся к бумагам. Вы их у него вырывали, Тупень тянул к себе, раздался звонок... и что?

Теодор глубоко вздохнул.

— Он как-то сразу переполошился, отпустил бумаги. И я положил папку на стол. Да что вы прицепились к бумагам?

— А то, что когда я пришла, они лежали не в папке, а просто кучей на столе, а часть даже рассыпалась по полу. Так как они лежали — в папке или просто стопкой, когда вы уходили?

Пана Теодора так и трясло, как ни старался он овладеть собой.

— Сейчас припомню. Да, точно. Когда он ворвался в кабинет, я дернулся, и несколько листочков на пол порхнуло. Тупень их мигом подобрал и в стопочку сложил... А когда цапнул папку, проворно в нее сунул...

Господи, ну и сцены тут разыгрывались! С какой стати листочкам «порхать» на пол? Сквозняка-то не было. Неужели врет? Но на кой ляд?

— Послушайте, пан Теодор, это очень важно. Допустим, дверь на террасу вы на задвижки не закрыли. Значит, оба они, Тупень и этот второй, проникли в дом через террасу. Какие-то следы там, вероятно, остались. И что? Эта парочка принялась драться из-за бумаг? С какой стати? Убийца тоже знал, что в наших секретных бумагах? Сколько же еще народу в курсе? Весь город? Знаете что. Этот благодетель человечества теперь всерьез заинтересовал меня!

— Какой еще благодетель?

— Как — какой? Убийца!

— А... Нет, это невозможно...

— Почти невозможно, — согласилась я после недолгих раздумий. — Весь материал хранится в моем компьютере, на диск его Кшись не записывал. Бумажная распечатка с подробностями ближайших забегов только у вас, так?..

Я замолчала и посмотрела на пана Теодора. В воздухе точно повис огромный вопросительный знак. Мой напарник съежился.

— То-то и оно... Были еще какие-то листочки, но там же фрагменты, обрывки...

Так и есть. Иногда Кшись распечатывал несколько страничек, чтобы сопоставить расчеты с реальностью. Ну а пан Теодор обязан был эту самую реальность и донести до него — узнать результаты на ипподроме и проверить, согласуются ли с ними расчеты Кшися.

— Согласна. Полная распечатка материалов существует в единственном экземпляре.