Не веря своим глазам, я выхватила у Гурского находку. Мой бумажник! Он самый! Вон и паспорт торчит, и автостраховка!

Честно говоря, бумажник мой далек от классических образцов. Из искусственной кожи, без отделения для монет, зато с многочисленными прозрачными перегородками. Там великолепно помещались все необходимые документы, кроме того, благодаря ядовитой расцветке я с легкостью находила его в сумке

бумажник был желтый с красным. По-моему, я урвала его на каком-то официальном мероприятии в качестве рекламного сувенира.

Конверты с фото были примерно такой же расцветки, желто-красные — какие выдают в фотостудиях. Неудивительно, что бумажник затерялся среди них. Какое счастье, что Гурский обнаружил его раньше, чем я затеяла возню с оформлением новых документов!

— Господи! Что за чудесный день! — от всей души воскликнула я. — Отныне я ваша должница до гробовой доски!

Мартуся, обалдевшая ничуть не меньше, попыталась выхватить у меня находку, но я не дала, только издали показала начиночку.

— Хорошо, что нет отделений для кредитных карточек, — слабым голосом пробормотала Мартуся. — Если бы кредитки пропали, вот бы ты понервничала... А что же у меня тогда украли в Кракове?!!

— Все остальное. Спрячь свою мошну, не то опять перепутаем.

Мартуся схватила свой бумажник, заглянула в него пару раз, прижала к груди и лихорадочно огляделась в поисках сумки.

— Косметика... Визитки... — бормотала она.- Записная книжка... сигареты... зажигалки... Ключи Януша! Старые, он как раз поменял замки... Очки, шариковые ручки, кошелек... В нем-то и было всего десять злотых с мелочью, я за бензин расплачивалась... Банка пива! Вот гады! Платочки, много платочков... Не знаю, что еще...

— А твои ключи?

— Лежали в кармане. Ключи от машины тоже...

— Тогда, считай, повезло. Однако что-то такое похожее на бумажник ты тогда цапнула со стола у меня на глазах. Что это было? Фотографии, наверное?

— Получается, так. И что теперь?

— А ничего. Фотографии придется, конечно, разобрать.

— Прямо сейчас?

— Ну уж нет.

Я засунула в сумку спасенное сокровище и бережно повесила ее на спинку стула. На столе теперь лежали только конверты с фотоснимками. Мартуся тем временем носилась со своим бумажником как дурень с писаной торбой, все соображала, куда бы его пристроить.

Гурский терпеливо ожидал окончания наших манипуляций.

— Даже и не знаю, благодарен ли я вам, как вы мне, — задумчиво произнес он. — Очень в этом сомневаюсь... Впрочем, нет, беру свои слова обратно. Примите мою благодарность.

— За что? — удивилась я.

— За это дурно пахнущее дело. Я бы не взялся за него, если бы не путаница с вашими документами, уж нашел бы кому поручить расследование. Только вы бы сейчас бегали по учреждениям, и черт знает, что бы из всего этого вышло...

Все еще удивленная, я изобразила раскаяние.

— Может быть, нам следует поговорить в другой раз, вдвоем, с глазу на глаз? Со значением добавил Гурский. — Но это потом, когда я разгребу немного весь этот бедлам. Пока же вы могли бы мне назвать имена людей, которым покойный, по слухам, сумел немало крови попортить...

Это и я могу! — с энтузиазмом вызвалась Мартуся. — У меня даже лучше получится, чем у Иоанны. Она же не знает этих людей ни по фамилии, ни в лицо. А я знаю.

— Охотно выслушаю вас обеих. Тем более что официально никто на эту тему и словечка не скажет. Ни за какие деньги. Видите, я ничего не записываю, никаких протоколов не веду. У нас светская беседа. Почему бы не поговорить о сплетнях, инсинуациях, оскорблениях и клевете? Да и вы можете расспросить меня о том о сем...

* * *

— В этот раз — никакого частного расследования, — решительно заявила я Мартусе сразу после ухода Гурского.