— Если твой Реджи узнает, что наш джентльмен является членом всех четырех клубов, — подвела итог Кэтрин, — и мы убедимся, что он имеет обыкновение совершать путешествия в течение нескольких дней, то, может быть, настало время нам нанести визит этому самому человеку. И это будет решающий шаг. Что ж, поживем — увидим.

Было уже начало пятого утра, когда Минкс улеглась в постель. Некоторое время спустя ее разбудил не стук дождя по крыше, а запах горящего табака.

Она села и увидела в дальнем углу комнаты слабое свечение.

Прямо у нее на глазах оно немного усилилось. В его слегка пульсирующем свете она увидела размытое изображение бледного лица мужчины, вокруг которого клубился дым. Оно не обладало ни формой, ни обликом, просто дымящаяся трубка и дымовая завеса в углу. Мираж продержался несколько секунд, а потом исчез.

Девушка уставилась в темноту.

— Мы его поймаем, — сообщила она призраку, если там вообще что-то было. Потому что ей пришло в голову, что ее встреча с Билли Резаком в тумане ускорила темп игры и заставила убийцу выманить Джона Кента на улицу, увести его туда, где игра могла бы однозначно закончиться в пользу Резака.

— Твое время на исходе, — сказала она человеку в тумане.

— Да, — ответил он. — Время на исходе. Благодарю, что так ясно дали мне это понять. А сейчас вы ведь извините меня, не так ли?

И вместо того, чтобы прямо там, на месте, разобраться со сложившейся ситуацией, Минкс отправилась в таверну выпить, в то время как Билли Резак пошел к пансионату Мэри Беловер. Если Джон Кент действительно умер, была его смерть быстрой или медленной? Как бы там ни было, Минкс чувствовала себя виноватой в том, что пришпорила Резака. Она должна была хотя бы последовать за ним… надо было что-то сделать… что угодно… и этой ночью Джон Кент, возможно, был бы жив.

— Мы его поймаем, — уверенно повторила она.

Минкс откинулась на подушку, но не успела она снова заснуть, как дождь прекратился, и на горизонте забрезжил рассвет.

Глава пятая

Вышло так, что наутро через несколько дней после обсуждения стратегии Кэтрин и Минкс подошли к небольшому хорошо сохранившемуся белокаменному дому с зелеными ставнями, где Уильям-стрит начинала изгибаться и уходить вверх, к большим поместьям на Голден-Хилл.

Погода была переменчивой: в одно мгновение ярко светило солнце, а уже в следующую минуту небо застилали густые дождевые облака. Кэтрин и Минкс поднялись по четырем ступенькам к входной двери и отметили, что дверной молоточек был выполнен в форме небольшой медной руки. Кэтрин постучала, и они замерли в ожидании. Ветер кружил вокруг них, дергая их за полы пальто и грозясь сорвать с них шляпки.

Никакого ответа не последовало. Кэтрин вновь воспользовалась медной рукой — на этот раз более настойчиво. Наконец, из-за двери донесся мужской голос:

— Я никого сегодня не принимаю!

— Наше дело не терпит отлагательств, — сказала Кэтрин. — Мы не можем ждать.

— Кто вы?

Она представила себя и Минкс, хотя догадывалась, что он уже и так знал, кого принесло к его двери этим утром.

— Мне нездоровится. Если вы больны, пожалуйста, обратитесь в Государственную Больницу.

— Да, мы понимаем, что вы не совсем здоровы, — сказала Кэтрин. — Мы уже побывали в больнице.

Их визит закончился тем, что один из двух новых врачей, прибывших в течение последних нескольких месяцев, поведал им о джентльмене, который несколько дней назад прислал посыльного с сообщением, что заболел и собирается взять короткий отпуск. И Кэтрин, и Минкс прекрасно знали, что это время совпадает с тем утром, когда Джона Кента выманили из его комнаты.