- А кто он такой? Второсортный докторишка? Где сам доктор Киндерман?

- Доктор на конференции в Бад-Наухейме.

- А что он там делает? Отлеживается в санатории? Когда он вернется?

- В конце недели. Вы что, пациент доктора Киндермана, господин Штраус?

- Нет. Но надеюсь, что за восемьдесят марок в сутки я им стану.

- Доктор Майер очень способный врач, могу вас уверить. - Она нетерпеливо нахмурилась, заметив, что я не сделал еще ни единого движения, чтобы раздеться, и начала издавать нетерпеливые звуки, напоминающие те, которыми успокаивают какаду. Резко хлопая в ладоши, она велела мне поторопиться и лечь в постель, так как доктор Майер должен осмотреть меня. Поняв, что она вполне способна сама меня раздеть, я решил подчиниться. Моя медсестра была не только уродлива, но и обладала манерами, приобретенными, вероятно, в овощной лавке.

Когда она ушла, я решил почитать в постели. Чтение было не то что захватывающим, а скорее невероятным. Да, именно это слово - невероятным. В Берлине всегда издавались журналы по всяким сверхъестественным и оккультным наукам, например "Зенит" и "Хагал", но от берегов Мааса до Мемеля ничто не могло сравниться с той чушью, которая печаталась в журнале Рейнхарда Ланге "Урания". Мне хватило пятнадцати минут, чтобы, пролистав журнал, убедиться, что Ланге, по всей видимости, законченный болван. Там были статьи с такими названиями: "Вотанизм и истинные источники христианства", "Сверхчеловеческая сила погибших жителей Атлантиды", "Объяснение теории ледниковых периодов", "Эзотерические дыхательные упражнения для начинающих", "Спиритуализм и расовая память", "Доктрина полой Земли", "Антисемитизм как теократическое наследие" и тому подобное. Для человека, который способен публиковать такую ерунду, шантаж собственной матери, подумал я, представляется чем-то вроде светского развлечения в перерывах между ариософскими откровениями.

Даже доктор Майер, сам, очевидно, претендующий на неординарность, не смог удержаться от замечания по поводу выбора моего чтения.

- И часто вы читаете подобные вещи? - спросил он, повертев журнал в руках, словно это был какой-то диковинный предмет, найденный Генрихом Шлиманом при раскопках Трои.

- Нет, не часто. Купил его из чистого любопытства.

- Это хорошо. Повышенный интерес к оккультизму свидетельствует о неустойчивости психики.

- Знаете, я только что об этом подумал.

- Конечно, не каждый со мной согласится, но видения многих религиозных деятелей современности - Святого Августина, Лютера, - скорее всего, имеют невротическую природу.

- Неужели?

- Разумеется.

- А что думает доктор Киндерман по этому поводу?

- О, доктор Киндерман придерживается на этот счет весьма необычных взглядов. Я не вполне уверен, что понял его, но он выдающийся человек. - Он взял меня за запястье. - Да, исключительно выдающийся человек.

Доктор, швейцарец по национальности, был одет в тройку из зеленого твида с большим галстуком-бабочкой, носил очки и длинную белую узкую бороду, что делало его похожим на индийского святого. Закатав рукав моей пижамы, он подвесил над внутренней стороной моего запястья небольшой маятник и в течение некоторого времени наблюдал, как маятник качается и крутится, а затем объявил мне, что количество электричества, выделяемого мною, показывает: у меня повышенная депрессия и чувство обеспокоенности. Это было впечатляющее маленькое представление, хотя не такое уж бесспорное, потому что большинство попадающих в клинику действительно находятся в состоянии депрессии или обеспокоены чем-то, даже если это всего лишь размер их счета.

- Как вы спите? - спросил он.

- Плохо. Часа два в течение ночи.

- У вас случаются кошмары?

- Да, и к тому же я не люблю сыра.