Жирняга в сердцах задвинул панель на место и снова рухнул в кресло. Слабость в ногах не проходила… Он попытался задействовать собственное серое вещество. Толстяк долго сидел, подперев голову руками и ожидая, пока это самое вещество загустеет.

Пока Заблуда был в кабинете, Жирняга не рисковал. Интуиция безошибочно подсказывала ему, что блистать интеллектом и вообще как‑либо выделываться — очень вредно для здоровья. С Гришкой эти номера не проходили. Гришка мог мгновенно, одним движением руки, лишить Председателя всего, чем тот втайне гордился. Например, мозга. При Начальнике Жирняга довольствовался ролью советника и… передвижного запоминающего устройства. Однако сейчас и с советами было туговато.

Вдруг Председатель тихо заскулил. Но не от жалости к себе, а от радости. Кажется, он нашел выход!.. Жирняга помассировал свой живот пухлыми пальчиками и ощутил зверский голод. Вот что значит пережить стресс!..

Собачьи котлетки… Он вообразил их себе так живо, что во рту образовался избыток слюны. Жирняга мечтательно смежил веки… Котлетки плавали в жире на огромной сковородке и чем‑то напоминали… гениталии Хобота, приготовленные заодно с банкиром.

Тьфу ты, пропасть! Председатель выплюнул слюну, ставшую неаппетитной. Трудно было избавиться от наваждения, преследовавшего его уже несколько дней и ночей. Что же заключало в себе это наваждение? Страх? Да, конечно… но какой‑то вялый, абстрактный. Несравнимый с тем страхом, который внушал Жирняге Начальник. Тревогу? С нею Жирняга свыкся и уже не замечал, как не замечал биения сердца. Надежда? Этой блажью Председатель управы вшивого города Ина не страдал. Тайна? Наибольшая тайна Жирняги находилась в его бездонном желудке…

Он захрустел припасенными в ящике стола бутербродами. Прежде всего нужно было утолить голод. Затем Жирняга позвонил в колокольчик, вызывая рассыльного, которого Гришка почему‑то называл Чарликом. Малый и впрямь был какой‑то подловатый, смотрел косо, словно норовил исподтишка укусить за ляжку, однако напрямую придраться было не к чему. Жирняга догадывался, кто будет плясать на его могиле и гадить под насыпью.

— Не дождетесь! — пробулькал он, обращаясь к двум бронзовым гномам, оставшимся от старого письменного набора. Это была совершенно необоснованная бравада. Гномы уже пережили не один десяток Председателей и взирали в будущее со спокойным оптимизмом.

9. ТЕМНЫЙ ВСАДНИК

Спустя тридцать шесть часов после появления в городе Валета на заброшенной дороге показался новый персонаж назревающей драмы. Если бы священник увидел его из окна, то решил бы, что движение по северному тракту становится весьма оживленным. Но поп в это время уже засыпал, свернувшись калачиком на своей жесткой кровати (поза выдавала стремление защитить себя от враждебного окружения), и пытался отогнать дурные мысли. С мыслями у него получалось неплохо, чего не скажешь о снах. Около полуночи священнику приснился темный всадник. Таинственный убийца. Дыра, бессовестно зияющая в небе. Зло в чистом виде. Еще одно несмываемое пятнышко на слепящей белизне Божьего замысла…

Между тем всадник был и наяву. В отличие от игрока он въезжал в город Ин под покровом темноты. Его вороной конь был на редкость уродливым, но сильным и выносливым животным. Длинный плащ почти полностью скрывал фигуру сгорбившегося в седле человека. Трудно было определить, хорошо ли странник вооружен, однако то, что он добрался до города, сохранив жизнь себе и жеребцу, говорило о многом.

Вороной был пущен медленным шагом. Казалось, он может поддерживать такой темп еще много часов, экономя силы. Всадник направлял его ногами. Определить возраст человека было невозможно. Под козырьком кепки виднелся бледный овал лица. Глубокие тени лежали в глазницах и ноздрях — будто отверстия в маске из папье‑маше. Мягкое покачивание тела наводило на мысль о совершенной расслабленности.