Теперь на «Огненном драконе» повсюду блестело серебро, и члены команды, зная, что их щедро вознаградят, были счастливы. Хэстен хотел отправиться вместе со Свейном, но я отказал ему в этой просьбе.

— Я спас тебе жизнь, — сказал я ему, — и в уплату ты должен послужить мне подольше.

Датчанин согласился и даже был доволен, когда я дал ему второй браслет в награду за то, как он сражался у Дрейндинаса.

«Белая лошадь» Свейна была меньше «Огненного дракона». На ее носу была укреплена лошадиная голова, а на корме — волчья. На флюгере красовалось изображение белой лошади. Я спросил Свейна, почему он так назвал свой корабль, и датчанин засмеялся.

— Когда мне было шестнадцать, я заключил пари, поставив коня моего отца против королевской белой лошади, что побью чемпиона короля в рукопашной и в бою на мечах. Отец потом поколотил меня за то, что я заключил такое пари, но я победил! Поэтому с тех пор белая лошадь приносит мне удачу. Я езжу только на белых лошадях…

Я доставил его корабль обратно к берегу. Толстый шлейф дыма все еще отмечал то место, где недавно правил Передур.

— Мы останемся с ним? — спросил Леофрик, удивленный, что мы возвращаемся на запад, вместо того чтобы повернуть к Дефнаскиру.

— Мне бы хотелось увидеть, где кончается Британия, — сказал я.

К тому же у меня не было желания возвращаться в Уиск, к вечно несчастной Милдрит.

Свейн погрузил рабов на свое судно, а мы провели последнюю ночь в бухте, под густой завесой дыма, и утром, едва только первые лучи солнца осветили море, двинулись на веслах прочь.

Когда мы проходили мимо западной оконечности мыса, направляясь в открытое море, я увидел какого-то человека, наблюдающего за нами с вершины утеса. На нем была черная ряса, и, хотя до него было далеко, мне показалось, что я узнал Ассера.

Исеулт тоже увидела его и зашипела, как кошка. Сжав руку в кулак, она выбросила ее в сторону человека на утесе, в последний миг разжав пальцы и насылая на монаха злые чары.

А потом я забыл про него, потому что «Огненный дракон» оказался в открытом море и мы двинулись к краю земли. И рядом со мной была Исеулт, королева-тень.

Часть вторая

Король болота

Глава четвертая

Я люблю море.

Я вырос у моря, хотя море близ Беббанбурга запомнилось мне серым, часто неспокойным и редко озаренным солнцем — вовсе не похожим на огромное водное пространство, которое перекатывается за островами Мертвых, чтобы с грохотом разбиваться о скалы Западной Британии.

Там море вздымалось, будто морские боги напрягали свои мышцы, там без устали кричали белые птицы и ветер рассыпал брызги у подножий утесов и возле «Огненного дракона», а тот бежал себе, подгоняемый свежим ветром, оставляя дорожку на воде. Рулевое весло пыталось вырваться у меня из рук, пульсируя жизненной силой воды, море подчиняло себе корабль и наполняло наши сердца радостью плавания.

Исеулт пристально глядела на меня, удивляясь, отчего это я так счастлив, но потом я дал ей рулевое весло и стал наблюдать, как ее крошечная фигурка сражается с силой моря. Постепенно она поняла несгибаемое упрямство весла, не в силах даже немного повернуть судно, и рассмеялась.

— Я бы жил в море, — сказал я, хотя Исеулт меня и не понимала.

Я отдал ей браслет из клада Передура и серебряное кольцо, которое полагалось носить на ноге, еще ожерелье из зубов зверя — острых, длинных и белых, висящих на серебряной проволоке.

Я повернулся и посмотрел, как «Белая лошадь» Свейна разрезает волны. Ее нос иногда вырывался из воды так, что передняя часть корпуса, вся темно-зеленая от водорослей, вздымалась в небо: лошадиная голова скалилась на солнце, а потом снова обрушивалась вниз, и море под судном взрывалось белым.