Капитан был расторопным офицером. По его приказу из безнадежно увязших пушек выпрягли лошадей и попытались двойной тягой вывезти остальные. Из шести орудий удалось спасти два. Оседлав тонущие в трясине стволы, артиллеристы с лихорадочной поспешностью отпиливали цапфы. Таков был отданный войскам приказ: не оставлять исправных орудий. Невоенный человек улыбнулся бы: ведь пушки все равно утонут и не достанутся неприятелю. Военный поймет капитана, который как величайшую драгоценность спрятал отпиленные цапфы в седельную сумку. Теперь у него было доказательство, что он до конца выполнил свой долг.

По-иному обернулась судьба младшего Дюбуа. Среди четырех утонувших были обе пушки, набитые бриллиантами светлейшего князя. Он чуть сам не утонул, пытаясь раскрошить штыком дубовую пробку в стволе, но это было безнадежным занятием. Когда последнее орудие погрузилось в трясину, лейтенанту показалось, что на его шее захлестнулась петля. На расстрел он и не надеялся. Это было бы слишком почетной казнью для офицера, не сохранившего императорский бриллиант ценой в Париж.

Дядя-артиллерист привязал к карте ничем не примечательную точку на болоте, похоронившую сокровища. Он взял по компасу направления на дальние ориентиры: приметный дуб, водяную мельницу и церковь над обрывом. В своих воспоминаниях лейтенант Дюбуа подробно все описал, правда, без цифр, объяснив, что записи с тех пор потерялись.

Казалось, что найти пушки – раз плюнуть. Но, как только серьезные историки повнимательнее изучили описания, выяснилось, что ни одно не совпадает с картой! Как будто лейтенант побывал не в той России, где вся остальная французская армия, а в какой-то другой.

Несуразности в сочинении лейтенанта выявлялись одна за другой. Он путал цвета мундиров, петличек и выпушек, названия полков, системы ружей. Если верить ему, то войска французов были вооружены и обмундированы, как полстолетия спустя, во времена осады Севастополя. Разочарование серьезных историков сменилось насмешками. Никто не сомневался, что воспоминания лейтенанта – недавняя подделка, состряпанная, чтобы продать рукопись какому-нибудь наивному кладоискателю.

Итак, серьезные не верили лейтенанту, но ведь всегда хватает наивных. В России сочинение Дюбуа перевели на русский язык и продавали на базарах по три копейки. Сотни плохо образованных людей покупали описание клада, кидались на поиски и ничего не находили. Много лет спустя одна из таких брошюрок попалась в руки Ник-Нику…

Это уже третье начало истории бриллиантов светлейшего князя.

Жили в Боровке Колька и Виталик, дружили, ходили в школу и мечтали из Боровка уехать. Потому что им, как сейчас Полине, совсем не хотелось кормить поросенка, пилить дрова и таскать воду. Они мечтали совершить что-нибудь великое. А из-за поросенка, дров и воды на великое совсем не оставалось времени.

Друзья окончили школу и разъехались. Виталий поступил в артиллерийское военное училище, Николай хотел поскорее начать зарабатывать и поехал на Север, потому что там больше платили.

Вновь они встретились, когда большая часть жизни была уже позади. Раненный в Афганистане Виталий Романович приехал в Боровок поправляться и думать, как еще послужить Родине. Врачи не разрешили ему возвращаться в артиллерию, и Виталий Романович стал изучать военную историю. А Ник-Ник приехал в Боровок скрываться и думать, как бы еще обворовать Родину.

Его прошлое туманно. Позже, когда французское бюро Интерпола выдало Ник-Ника российским властям, выяснилась одна любопытная подробность.

Под городом Усть-Каменогорском у речки Салкан-Тюбе есть могила Ник-Ника. Его там хорошо помнят и жалеют. Добрый был человек и непьющий. Работал инкассатором на прииске Антиповский. Там добывали золото, а Ник-Ник отвозил его на вертолете в город и возвращался с деньгами на зарплату рабочим.