Зажав пулю в кулаке, Блинков-младший побежал в школу.

Глава VII. ЧТО ТАКОЕ ХРОМПИК

Есть, есть точные весы в химическом кабинете. Другое дело, есть ли там люди в это время (половина шестого!) и какие это люди, наши или не наши. Лаборант Дрюня – наш человек, в прошлом году окончил школу и не важничает. А химичка Анастасия Иванна Кулюбакина по прозвищу, естественно, Бяка – человек очень подозрительный, с тех пор как много лет назад у нее на уроке получился слезоточивый газ.

Историю о слезоточивом газе знали наизусть все старшеклассники. Чтобы ее услышать, достаточно сделать что-нибудь не так. Сольешь в одну пробирку все подряд – посмотреть, что получится, – и Бяка…

Школьного охранника Блинков-младший проскочил, сказав, что забыл в столе книжку.

…И Бяка тебе расскажет, к чему приводит химическое хулиганство. Как в одна тысяча девятьсот каком-то году, когда тебя на свете не было, а Бяка была молода и доверчива, она показывала ученикам реакцию серебряного зеркала. Блинков-младший еще не проходил эту реакцию и не мог по достоинству оценить изобретательность неизвестного, который поменял наклейки на склянках с реактивами. Главное, доверчивая Бяка смешала их своими руками. Она была юным, неопытным существом и думала, что пришла в школу преподавать химию, а не усмирять банду, которой место в дисциплинарном батальоне. И вот вместо того, чтобы полюбоваться серебряным зеркалом, весь класс во главе с Бякой зарыдал и выбежал в коридор.

Ну и так далее. Если кому-нибудь из читателей выпадет трудное счастье учиться в Митькиной школе, он услышит эту историю от самой Бяки. А я не буду отвлекаться, потому что Блинков-младший уже взвился по лестнице на пятый этаж, к химическому кабинету.

Дверь была приоткрыта; оттуда слышался плеск воды и немелодичное подвывание. Звуки означали, что Дрюня моет пробирки и слушает плейер. Сегодня Блинкову-младшему везло.

Лаборант перемывал, кажется, всю химическую посуду, которая была в школе. Колбы, пробирки, воронки, водяные холодильники, стеклянные миски под названием эксикаторы и прочие штуки, ни названий, ни предназначения которых Блинков-младший не знал, были расставлены на Бякином столе, на передних партах и даже на подоконниках.

Ясно, что Дрюня не сам воспылал любовью к чистоте. Бяка его наказала.

– Труд сделал из обезьяны человека, – заметил Блинков-младший, чтобы утешить лаборанта.

– А, это ты. – Дрюня вынул из уха один наушничек, чтобы лучше слышать. – Блин, а правду говорят, что ты нашего завхоза посадил?

– Сажает суд, а я только раскрываю преступления, – поскромничал Блинков-младший. – За что страдаешь?

– За хромпик, – помрачнев, ответил Дрюня и пояснил: – Раствор двухромовокислого калия в серной кислоте. Им пробирки моют.

Он оттянул полу рабочего халата и показал дырку размером с металлический рубль.

– Видал? Одна капелька упала. Жутко едкая штука.

– Скажешь, тебя из-за дырочки заставили всю эту гору мыть? – не поверил Блинков-младший.

– Из-за дырочки, – вздохнул Дрюня. – Только не из-за этой.

Лаборант повернулся к раковине с замоченной посудой и стал бесцельно плескаться в мыльной воде. При этом у него было честное лицо ябедника. Блинков-младший понял, что Дрюня на части разрывается от желания рассказать что-то, что категорически запрещено рассказывать.

– Дрюнь, я хотел… – начал он, надеясь, что ему не придется выслушивать тайны лаборанта.

Из всех дырок на свете его сейчас интересовали только пулевые.

Но попросить весы Блинков-младший не успел.