Синицкая подумала, что многие хотят именно вернуть или хоть обругать торговку живым товаром, и решила зайти издалека:

— У вас недавно купили макаку…

— Ну и что? — металлическим голосом перебила женщина.

— Я хочу посмотреть еще одну, — торопливо сказала Ирка, боясь, что сейчас она бросит трубку. — Понимаете, моей подруге купили, и мне тоже очень хочется. Есть у вас из чего выбрать? — Сама не замечая, она говорила о живых обезьянах, как о каких-нибудь туфлях. Но, видно, так и нужно было разговаривать с торговкой.

— Приезжай хоть сейчас, — усмехнулась она, — выберешь.

Синицкая записала ее адрес на тот же тетрадный листок, где были наклеены объявления, листок вырвала и взяла с собой.

Созвониться с кем-нибудь из одноклассников не пришло ей в голову. Недостижимый Идеал ехала навстречу новой победе и не собиралась ни с кем делиться.

Дело казалось легким. Войти в квартиру-зоопарк, обнюхать ее хозяйку и посмотреть, нет ли среди обезьян сородичей Зеленой Мани. А если вдобавок удастся разговорить торговку и та вспомнит макаку, которой нравился запах «Ангела», будет совсем хорошо.

Спускаясь в метро, Синицкая вспомнила, что впервые в жизни не сделала домашнее задание. Но это было почему-то неважно.

Ошибаются те, кто думает, будто бы Ирка была каким-то роботом для получения пятерок с плюсом. Ей ужасно хотелось нарядиться, накраситься и, вместо того чтобы делать уроки, смотаться с мальчиком на дискотеку. В мечтах она покорила всех, от Блинкова-младшего до Князя. (Разумеется, лучший сыщик из всех восьмиклассников Москвы был на первом месте.) Но действительность была горька. Парни как сговорились не обращать внимания на Недостижимый Идеал.

Однажды на Москве-реке Синицкую обругали хулиганы, и парни из восьмого «Б» надавали им по шеям. Сразу пятеро полезли за нее в драку! Но счастье Синицкой длилось недолго. Защитив ее честь, парни тут же забыли об Ирке и начали хвастаться, кто кому ка-ак даст!

Синицкая старалась быть лучше всех, чтобы ее заметили. А получалось наоборот. Она парила над восьмым «Б» в своих недостижимых высотах, а мальчишки замечали других. Суворову из-за ее сестры-фотомодели, Кузину из-за того, что хорошо танцует, и кого угодно непонятно из-за чего.

А сейчас, понимала Синицкая, настает ее звездный час. Она все разузнает о Маниной хозяйке и завтра в школе так небрежно выложит: «Да, разыскала. Да, «Ангел». Конечно, у нее дома была, не по телефону же нюхала!»

Самого главного Синицкая не скажет вслух, но все поймут: «У вас опергруппа, у вас версии-фигерсии, у вас мамы-контрразведчицы и папы-полковники, а я все сделала одна! Ну посмотри же на меня, Митя Блинков! Ну лопни от зависти, соперница Кузина!»

До победы над всем классом оставалось три остановки на метро: от ее «Щукинской» до «Тушинской», потом — «Сходненская» и, наконец, «Планерная». Вой поезда казался Синицкой музыкой. Две остановки… Одна…

Ирка плохо помнила, как нашла нужный дом, как взлетела по лестнице, позвонила…

«Ангел»!

Да, открывшая ей женщина в грязноватом белом халате пахла духами фотомодели Нины Су.

Вернее, на макакин взгляд фотомодель пахла духами ее хозяйки. Но — неважно, главное, версия Синицкой подтвердилась! Духи дорогие и редкие, макака дорогая и редкая. Вряд ли даже в огромной Москве есть вторая женщина, которая бы пользовалась «Ангелом» и торговала обезьянами.

Тут бы и пойти домой. Но Недостижимый Идеал решила выяснить все подробности.

— Я за обезьянкой, — сказала она, и женщина в грязноватом халате отступила в глубь коридора.