— Покажешь, — ответил Султан.

На краю парка, у выезда с аллеи на улицу, ветеринар жестом приказал ему остановиться и обернулся к водиле:

— Требуются твои умственные способности. Возьми ломик.

Трохдрован и водила вышли. Чуть в стороне от аллеи была забетонированная площадка с четырьмя канализационными люками. Над люками поднимался пар — видно, где-то протекала труба с горячей водой. Водила поддел один люк прихваченным из машины коротким ломиком и сдвинул крышку в сторону. Ну да, «умственные способности».

Дверца «Мерседеса» осталась незахлопнутой. Пупок, зажав рот шапочкой и прикрыв глаза, раскачивался от боли. Ему было не до Блинкова-младшего. Не глядя на манящую дверцу, Митек начал по сантиметру отодвигаться от Пупка. И поймал в зеркальце взгляд Султана. Глаза у него были по-звериному немигающие, желтые.

— Убью, — холодно пообещал человек-зверь.

«Фиг тебе», — мысленно ответил Митек, чтобы немного себя подбодрить.

На самом деле положение сыщика было безнадежным.

Допустим, он «рыбкой» выскочит в незапертую дверцу. К тому моменту пистолет уже будет в руке у Султана. Сыщик уже видел, как преступник достает свое оружие. Вернее, НЕ УСПЕЛ увидеть, и это как раз самое опасное. Если Султан стреляет так же ловко, как достает, лучше не попадаться ему на мушку. А до ближайших кустов — шагов двадцать, да и кусты редкие, насквозь просвечивают. Пока добежишь, человек-зверь тебя подстрелит. Рядом улица, и по ней едут машины, но что толку? Кто хотя бы заметит джип на промелькнувшей за окошком боковой аллее? Кто рассмотрит в нем преступника с пистолетом? Наконец, кто пойдет на этот пистолет, чтобы за тебя заступиться? Да и если найдется такой глазастый, отважный и к тому же вооруженный человек, он все равно тебя не спасет. Не успеет.

Между тем Трохдрован занимался очень странным делом. Раскрутил свой мешок над головой и вдруг ахнул им оземь! Еще! И еще! При первых ударах в мешке звенели бьющиеся банки, а потом слышался только хруст. Когда содержимое мешка истолклось в песок, Трохдрован вытряхнул его в раскрытый люк и бросил следом опустевший мешок. На бетоне, там, где он бил мешком, остались белесые следы порошка. Преступник нагреб на них снег с обочин и размазал ботинком. Снег таял на глазах: бетонная плита над теплыми трубами была нагрета.

Кончив дело, преступники вернулись в джип.

— Теперь мы чистенькие, — с довольным видом сказал Трохдрован, усаживаясь рядом с Султаном.

— Чему радуешься, Прохор? — оскалился человек-зверь. — Загубили порошка на полмиллиона баксов!

Трохдрован толкнул его в бок и кивнул на Блинкова-младшего. В ответ Султан оторвал руку от руля и чиркнул себя по горлу большим пальцем. Сыщик понял: Трохдрован опасается говорить при нем лишнее, а человек-зверь не опасается, потому что уже приговорил его к смерти…

Джип съехал с поребрика, повернул и влился в поток машин. Человек-зверь посмотрел на сыщика в зеркальце и подмигнул! Блинков-младший подумал, что Султан убьет его легко и бездумно, как выбил зуб Пупку за неосторожное слово. И при этом, наверное, будет подмигивать и произносить какие-то уговаривающие, ничего не значащие слова, чтобы Митек не кричал.

В глазах стояли слезы. Сыщик отвернулся, избегая взгляда человека-зверя, и увидел перемазанную кровью страдальческую рожу Пупка. Тогда он стал смотреть в затылок Трохдровапу.

— Как вы узнали мою фамилию? — спросил он, чтобы не молчать.

— У тебя на шапке была метка, — не стал скрывать ветеринар.

Митек похолодел. Вот это называется «замели следы»! Все убрали, скрепку и ту вытащили на ниточке. А шапка…

— Я ее в кабинете забыл, что ли? Когда вы мне руку бинтовали?

— В кабинете, — подтвердил Трохдрован.