— Не рано мы? — спросил я, не слезая пока с седла, чтобы потом обратно карабкаться не пришлось.

— Заходите, кухня уже работает, — сказал невысокий толстяк в белом переднике, появившийся в дверях. — Садитесь где удобно. Аглая, рад вас видеть, — чуть не в поклоне поприветствовал он мою спутницу, — Алексей, — протянул он руку мне.

— И вам здравствовать, Константин, — столь же церемонно поприветствовал я его.

Вроде без году неделя здесь, а уже чуть не половину города знаю. А в «Золотую бухту» мы с Аглаей не в первый раз вместе заходим — все же самое лучше место на всем острове считается, готовят здесь вкусно. Собственно говоря, сам Константин и готовит, там еще один негр помогает, про которого шутят, что он так на кухне и живет, никуда не уходит — настолько тучен.

Сели за угловой столик на террасе, так чтобы в тени и заодно можно было во все стороны смотреть, кто куда пошел да что понес. Одна из негритянок, с вытатуированной волнистой полосой поперек лба и рыбками на обеих щеках, поставила перед нами кувшин холодной воды и уже затем поинтересовалась заказом. Записывать она ничего не записывала — не умела, скорее всего, — но запомнила и ничего не перепутала. Вскоре на столе появился морской салат под оливковым маслом и винным уксусом, который я взялся раскладывать по тарелкам большой деревянной ложкой.

— Ладно, не молчи, рассказывай, как ты намерен разрушить наше недолгое счастье, — сказала Аглая, посмотрев на солнце через стакан воды с выдавленной в него четвертинкой лимона.

— А чего сразу я? — изобразил я оскорбленную невинность, прожевав огромный креветочный хвост, выловленный из салата. — Я тут человек новый, мне глупости делать по должности разрешается.

— Ну, первую ты сделал, предложил мне за тебя замуж, — согласилась она. — Я сделала вторую, когда согласилась. Но если ты не намерен все отменить, то остается решить — когда свадьба. Или я чего-то не поняла?

Понятно, издевается. Причем «с наступательных позиций», вынуждая чувствовать себя дураком.

— Тогда до окончания ремонта яхты надо успеть, — сказал я решительно. — Сейчас доедим — и побегу к преподобному, день и время свадьбы назначать.

— Так половина гостей на свадьбу не попадет, просто не сможет и не успеет.

— А я все равно мало с кем знаком, все гости с твоей стороны, — отмахнулся я небрежно. — Мои все здесь, никуда не денутся. Кто у меня в гостях? Вера да команда, больше я никого толком и не знаю.

Аглая минутку подумала, потом кивнула:

— Ладно, выкрутился. На декабрь надо планировать, а вот начинать приглашать уже сейчас. Так что к преподобному все равно надо идти, с этим ты не ошибся. Хотя бы для того, чтобы на удачный день назначить: в декабре ведь свадьбы у всех будут, так что где-то и боками толкаться придется.

— Ну, видишь, какая ты у меня умная, — восхитился я. — Сама все и решила.

— Я вообще о другом, — вздохнула она. — Ты слово «помолвка» слышал когда-нибудь? А если слышал, то знаешь, что оно означает?

«Винной бочкой» назывался просторный кабак у самого порта, занявший здание, которое явно планировалось как блокгауз, защищающий подступы к гавани, — длинное, полутемное, с узкими окнами-бойницами и каменными стенами, которые так никто и не озаботился покрыть штукатуркой. Место было мужским, дамы сюда не захаживали, даже из негритянского квартала. Большей частью клиентела состояла из морячков с тех судов, что пришли с других островов. Они выходили из порта, принимали на грудь сколько надо — и уже затем шли дальше, в поисках добавки или каких иных приключений.