– Я постоянно с таким сталкиваюсь, – успокоил ее Карлссон. – Память к вам, возможно, полностью никогда не вернется. Но когда мы увидели место преступления, то легко смогли восстановить, что же произошло. Господи, кровь была повсюду! Простите, вам об этом лучше не слышать.

– Но что случилось?

– Мы можем обсудить это позже, Фрида.

– Нет, сейчас! – настаивала Фрида. – Расскажите мне.

– Ладно, ладно, – сдался Карлссон. – Насчет того, что случилось, у нас сомнений нет никаких. С вашей стороны это была чистейшая самозащита. После того как вам нанесли удар, вы, должно быть, попытались отобрать нож, хотя уже истекали кровью. Вы завладели ножом и ударили ее, защищаясь.

– Как?

– Что?

– Как я ее ударила?

– Она умерла от потери крови из рваной раны горла.

– Я перерезала ей горло?!

– Да. А потом забрали у нее ремень и перевязали себе ногу. Врачи говорят, что, не сделай вы этого, вы бы через несколько минут истекли кровью.

Фрида знаком показала, что хочет пить. Карлссон поднес стакан к ее губам. Глотать было больно.

– А теперь спать! – велел он. – Все будет хорошо.

– Ладно, – согласилась Фрида. Сейчас ей казалось, что во всем мире нет ничего более трудного, чем простой разговор. – Одна деталь.

Он наклонился к ней.

– Какая?

– Я этого не делала.

– Я же объяснил вам, – успокоил ее Карлссон. – У вас не будет никаких проблем. Это была чистая самозащита.

– Нет, – возразила Фрида. – Я этого не делала. Не могла сделать. Кроме того… – Фрида заставила себя подумать о нескольких секундах до того, как она упала в обморок. Она попыталась отделить их от всего, что случилось потом: от забытья, кошмаров, кусочков ожидания. – Я что-то слышала. Но я и так знаю. Это был он.

Карлссон сначала удивился, а потом разволновался.

– Что вы имеете в виду? Какой еще «он»?

– Вы знаете, о ком я.

– Не говорите этого, – прошипел Карлссон. – Даже не думайте.

– Думаю, на этот раз парк открыт, – сказал Сэнди с натянутой улыбкой.

Выходя из машины, Фрида вздрогнула. Она все еще страдала от болей, особенно когда вставала.

– Тебе сил хватит? – заботливо спросил он.

Фрида ненавидела боль, процедуры, прием лекарств, бесконечные посещения больницы, но еще хуже были сочувствие, внимание, забота, выражение глаз, появлявшееся у людей, когда они видели ее, и то, как старательно они подбирали слова. Она медленно и скованно прошла через ворота. Слепящая желтизна нарциссов, покачивающихся на ветру…

– Вот теперь я верю, что пришла весна, – заметил Сэнди. – Наконец-то.

Фрида оперлась на его руку.

– Если ты не будешь рассказывать мне о весне и о том, как она символизирует возрождение и новую жизнь, я не стану говорить, что это самый жестокий месяц в году.