Мег почти весь день спала — действие транквилизатора оказалось слишком сильным. Джил некоторое время наблюдала за спящей девочкой, но сама не прилегла, хотя не смыкала глаз вот уже четыре дня.

Время от времени она начинала бесцельно бродить по дому, передвигаясь на цыпочках, опасаясь потревожить малышку. Она долго стояла в другой спальне, наклонив голову, словно прислушиваясь к чему-то. Потом спустилась в кухню, медленно провела ладонью по крышке стола, открыла кран. Воды не было.

Несколько минут она провела в гостиной, напряженно вслушиваясь в потрескивание старых стен и половиц. Джил повсюду ощущала смерть и разложение.

В полдень она медленно, как сомнамбула, спустилась в подвал, осторожно шагая по ветхим ступенькам. Она не замечала бутылок из-под пива и полусгнившего матраца, принесенного сюда много лет назад. Омерзительная вонь била в ноздри, но не доходила до нее — Джил ничего не чувствовала. Она уселась на пол, скрестив ноги, вдыхая спертый пыльный воздух подвала. По стене неспешно полз таракан, повсюду серела паутина. Потолочные перекрытия выглядели прогнившими и ненадежными.

Потемневшая палочка от леденца привлекла внимание Джил. Она подняла ее, лениво повертела, потом прошла за печь, свернулась калачиком в грязи и долго лежала так, не вынимая изо рта большого пальца. Ощущение было таким восхитительным, что она едва не уснула, но, вспомнив о Мег, поднялась и пошла наверх. Наклонившись, она осторожно дотронулась до плеча дочери. Девочка не шевельнулась, и Джил тряхнула ее чуть сильнее.

— Просыпайся, соня. У нас много работы. Нужно приготовить сюрприз для папочки.

Мег, казалось, еще не пришла в себя, но сонная улыбка тронула ротик сердечком. Малышка, по-видимому, ожидала поцелуя, но Джил уже отвернулась, чтобы собрать вещи, принесенные в спортивной сумке. Она разложила на полу бумагу, сняла пластиковую крышку с коробки с красками и расставила в ряд маленькие пузырьки.

— Мы нарисуем картину. Это подарок для папы, — объяснила она.

Когда пузырьки были открыты, Джил сообразила, что не принесла мисочки или чашки для мытья кисточки. Она поднялась, вышла из спальни, обыскала кухню, по очереди открывая все ящички. Везде было пусто, если не считать ржавой жестянки с кошачьими консервами, вздутой от времени и стоявшей на верхней полки.

Джил постояла, кусая губы, но, вспомнив кое-что, виденное в подвале, поспешила вниз, взволнованная как ребенок, и отыскала под лестницей старую пластмассовую чашку, из которой, возможно, пила кошка, судя по сильному запаху кошачьей мочи.

Джил подняла чашку и, вернувшись в спальню, обнаружила Мег, сидящую около бутылочек с краской. На полу стояли цветные лужицы. Пузырьки с синей и зеленой гуашью были наполовину пусты: Мег уже успела перевернуть их. Остальные были почти целы.

Джил шагнула вперед и с силой ударила девочку по лицу. Малышка повалилась на спину и уставилась на мать, приоткрыв ротик. Раздался громкий плач. Но Джил, не обращая внимания на крики дочери, снова выстроила бутылочки в аккуратный ряд. Потом вынула две кисточки и, тихо напевая, положила их на пол и принялась за работу.

Но тут она увидела, что в чашке нет воды, и сообразила, что кран в кухне не работает. Вода, возможно, была давно отключена.

Джил немного подумала. Потом пошарила в сумке и вынула пакет яблочного сока, купленный по дороге два дня назад. Открыв его, она налила немного в чашку. Вспомнив о присутствии Мег, Джил подняла пакет.

— Хочешь пить, дорогая? — спросила она, только сейчас сообразив, что Мег не прекращала плакать с той минуты, как Джил ударила ее. На щеке девочки пламенело пятно. Слезы потоком струились по лицу, вопли эхом отдавались в пустом доме.

Джил отложила пакет и подползла к малышке.

— Прекрати, — велела она.

Мег села, вытянула вперед ножки, растирая ладошками грязь на лице.