|
40 Джон Дорн оказался наконец в американском госпитале. Он был страшно зол из-за вынужденной потери нескольких часов. Иероглифы, вытатуированные на ягодице женщины, требовали расшифровки, а для этого надо было заполучить Вольфгана Вольверта – эксперта американского посольства по китайским вопросам. Он же в это время находился на рыбалке в окрестностях Амбуазы. Пришлось посылать за ним вертолет, а потом долгое время втолковывать значимость этой проблемы. Джон Додж, лучший фотограф ЦРУ, сопровождал Дорна и Вольверта. Дорн оставил своих спутников в коридоре, а сам прошел в кабинет доктора Форрестера. – О'Халлаген уже предупредил вас, доктор, что пациентка, возможно, представляет большой интерес для Штатов? – Да. Я в полном вашем распоряжении. – Благодарю. Теперь самое главное, чтобы никто из посторонних не приближался к этой женщине. Я полностью рассчитываю на вас. Весьма возможно, что ее попытаются похитить. Кроме того, внимательно следите за пищей, которую подают ей. Не позволяйте никому заходить в ее палату, за исключением медсестры. За медсестру вы отвечаете лично. – Обо всем этом меня предупредил уже О'Халлаген. Чем еще могу быть полезен? – Мне необходима фотография иероглифов, вытатуированных на ягодице. Фотограф здесь за дверью. – Но ведь эти знаки находятся на таком месте, что мы просто не можем заставить ее позировать перед незнакомыми людьми. – Так что, она пришла в сознание? – Да, сейчас она в полном сознании и очень возбуждена. – Я все это прекрасно понимаю, но мне очень необходимы эти снимки, – продолжал Дорн голосом, не вызывающим возражения. – Вполне возможно, что их потребуют в Белый дом. Сделайте ей укол пентонала, и она ни о чем не узнает. Кроме того, мне бы хотелось, чтобы эксперт по китайским вопросам осмотрел эти иероглифы. И поторопитесь, доктор, мое время ограничено. Форрестер помедлил, потом пожал плечами. – Ну, если это действительно так важно… – Он отдал какое-то распоряжение по телефону. – Ваши люди могут подняться к ней через десять минут. Дорн подошел к двери, чтобы предупредить Доджа, потом снова вернулся к столу. – Доктор, скажите, что вам известно об этой женщине? – Пожалуйста. Когда ее сюда доставили, мы констатировали… – Не то, доктор. Я знаю эти факты, так как читал ваш рапорт. Меня интересует ваше личное мнение. Во-первых, она действительно потеряла память или просто ломает комедию? – Я так не думаю. Она не поддается гипнозу. И у нее приличный кровоподтек на затылке. Вполне возможно, что это след от удара, который и послужил причиной потери памяти. Такие случаи редки, но, тем не менее, встречаются в практике. Я думаю, что у нее типичная амнезия. – Что вы можете сказать относительно продолжительности этого состояния? – Ничего определенного. Неделя… Месяц… Думаю, не больше. – Вы не пробовали вводить ей скополамин, чтобы заставить говорить? – Такая мысль была, но ведь это очень опасно. – Форрестер улыбнулся. – Если амнезия мнимая, то она заговорит. В противном случае мы усугубим потерю памяти. Конечно, если вы прикажете мне ввести скополамин, я введу, но при этом мы рискуем продлить амнезию на неопределенный срок. – Благодарю за помощь, док. Я приду к вам еще раз, когда получу заключение нашего эксперта. Мы избавим вас от этой беспокойной больной, как только появится хоть какая-то возможность. Полчаса спустя Вольверт вошел в помещение, предоставленное в распоряжение Дорна доктором Форрестером. Там уже был О'Халлаген. – Ну что? – спросил Дорн, поднимаясь. |
