— Только самый низкопробный маньяк может думать о сексе в такую минуту, когда я умираю! — простонала сестра.

— Твой бюстгальтер сел, — рявкнул я, — поэтому ты и задыхалась.

— О! — Айрис выпрямилась и облегченно всхлипнула, сделав первый полный вдох. Потом лицо ее снова скривилось. — Ты ведь не ободрал мне ноги о края бортика бассейна, ведь нет? У меня страшно болят ноги у самых бедер! — Она бросила вниз быстрый взгляд и снова принялась стонать. — Это проклятые штанишки тоже сели.

Я бросил ей банное полотенце и гребень и деликатно отвернулся на несколько минут. Когда я снова посмотрел на нее, она уже была тщательно закутана в полотенце, а расчесанные волосы гладкими прядями обрамляли лицо.

— Теперь пойдем в дом.

Она почти благодарно посмотрела на меня, когда я протянул ей бокал с пятью унциями неразбавленного бренди. Потом я стал собираться в дорогу, предоставив ей спокойно наслаждаться выпивкой.

— Мне уже гораздо лучше. — Она возвратила мне пустой бокал. — Что дальше, Холман?

— Оставь полотенце и ложись лицом вниз на кушетку.

— Знаешь что? — сказала Айрис с горечью. — А ведь минуту назад я почти поверила в то, что ты не сексуальный маньяк.

Я двинулся к ней, она поспешно отшвырнула полотенце и бросилась ничком на кушетку, тихонько постанывая. Я связал ей щиколотки обрывком старого ремня, а руки за спиной — куском веревки, которую отыскал в кладовой.

— На то время, пока меня не будет, я оставлю приемник включенным.

— Большое спасибо! — огрызнулась она.

— Это все-таки лучше, чем всунуть тебе в рот кляп. Если соседи даже и услышат твои вопли, то решат, что у Холмана просто-напросто очередная оргия!

Я шлепнул ее по заду, не слишком сильно, но она все равно завопила.

— Это еще зачем?

— Просто для того, чтобы привлечь к себе твое внимание. Я собираюсь позвонить по телефону, а тебе следует внимательно прислушаться к тому, что я буду творить!

Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы соединиться с доктором Дедини. Это лишний раз убедило меня в том, что старый дурак весьма ревностно относится к своим обязанностям руководителя первоклассного учреждения.

— Это Холман, доктор. — Я старался, чтобы мой голос звучал взволнованно. — Я оказался в чрезвычайно неловком положении, и вы — единственный, кто мог бы мне сейчас помочь!

— О? — В его мягком голосе слышался осторожный вопрос.

— Это касается сестры Демпси…

— Демпси? — Голос стал менее настороженным.

— Знаете, мне неловко все это говорить, но… в общем… я…

— Говорите толком, человече! С ней все в порядке? Она не попала ни в какую катастрофу?

— Да нет, физически она в полном порядке. — Я оглянулся и улыбнулся прямо в остекленевшие глаза Айрис. — По у нее, как видно, оказался свободным уик-энд, и вот каким-то образом она очутилась около моего дома. Она сказала, что это вопрос жизни и смерти. Ну, я, конечно, пригласил ее к себе. Она сразу стала отчаянно рыдать, была просто вне себя от отчаяния, так что мне было совсем не легко добиться от нее объяснений. Но в конце концов выяснилось, что все дело в безответной любви.

— К вам? — взревел он.

— Нет… к вам.

С минуту в трубке царило полное молчание, а когда он снова заговорил, голос свидетельствовал о полной растерянности его обладателя.