|
Но к двадцати одному году заметно подурнела: в ее облике проступили фамильные черты; особенно портил ее увесистый хэндименовский нос. А уж к тридцати пяти хэндименовская порода проявилась во всей неприглядности. Теперь ею мог прельститься разве что человек с такими извращенными вкусами и таким хорошим нюхом на скрытую выгоду, как сэр Джайлс. Отдавая ему руку, леди Мод не обольщалась на его счет, но в дальнейшем выяснилось, что за долгие годы холостятской жизни он приобрел такие привычки и причуды, что совершенно неспособен выполнять супружеские обязанности. Детей от него точно не дождаться. После злополучного медового месяца Мод пыталась помириться с мужем, но куда там. Чем только она его ни пичкала – пряными приправами, устрицами, шампанским, яйцами вкрутую, – возбуждаться сэр Джайлс упорно не желал. И сегодня, в этот погожий весенний день, когда все вокруг цвело, тянулось к солнцу и, казалось, славило радости деторождения, леди Мод особенно остро чувствовала себя пустоцветом. Надо еще раз попытаться наставить сэра Джайлса на ум. Она выпрямилась и направилась через лужайку в дом.
– Джайлс, – выпалила она, войдя без стука в кабинет мужа. – Пора нам поговорить без обиняков. Сэр Джайлс поднял глаза от страницы «Таймс». – Без чего? – Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Хватит ходить вокруг да около. – Около чего, дорогая? – недоуменно спросил сэр Джайлс. – Нечего мне зубы заговаривать. – Ничего я тебе не заговариваю, – возразил сэр Джайлс. – Я просто никак не возьму в толк, о чем речь. Леди Мод оперлась руками о стол, грозно подалась вперед и рявкнула: – О сексе, вот о чем! Сэр Джайлс съежился в кресле. – Ах, об этом, – пробормотал он. – Ну и что секс? – Я, между прочим, уже не девочка. Сэр Джайлс сочувственно кивнул. Это обстоятельство хоть как-то его утешало. – Еще год-другой – и будет поздно. «Слава тебе, Господи», – подумал сэр Джайлс, но выразить свою радость вслух не отважился. Вместо этого он порылся в коробке с сигарами и достал одну из тех, что подороже. Напрасно он это сделал. Леди Мод нагнулась и вырвала у него сигару. – Вот что, Джайлс Личвунд, – объявила она. – Не для того я выходила замуж, чтобы остаться бездетной вдовой. Сэр Джайлс вздрогнул: – Вдовой?! – Бездетной, вот что главное. А жив ты, нет ли – мне безразлично. От тебя мне нужно только одно: наследник. Неужели было непонятно, что я выхожу за тебя, чтобы завести детей? Мы женаты уже шесть лет. Пора наконец тебе исполнить свой долг. Сэр Джайлс положил ногу на ногу. – А я надеялся, мы уже поставили на этом точку. – Да ведь и точку-то ставить не на чем. Это меня и возмущает. Ты упорно отказываешься вести себя, как подобает нормальному мужу. Ты все время… – У нас у всех свои маленькие проблемы, – возразил сэр Джайлс. – Это точно, проблемы у нас имеются. Но твои проблемы могут подождать, а вот мои, к сожалению, надо решать как можно быстрее. Повторяю, мне уже за сорок, через год-другой рожать будет уже поздно. Наш род живет в Клинской теснине пять столетий, и я нежелаю, сходя в могилу, терзаться оттого, что я последняя из Хэндименов. – Тут уж, видно, ничего не поделаешь, – заметил сэр Джайлс. – И потом, даже если на минуту представить невозможное – будто у нас с тобой действительно появятся дети, – они все равно будут носить фамилию Линчвуд. – Я все обдумала. Юридически я имею право дать им свою фамилию без твоего согласия. |
