Профессор выразительно поднял палец:

— Что касается Эмилии, то у нее обнаружена прямо-таки лошадиная доза мышьяка — 0,981 грамм! Это удивительно потому, что больная боролась со смертью десять дней. Такое количество мышьяка убивает гораздо быстрее. Более того, за два дня до смерти у нее наступило значительное улучшение…

— И тогда бедной женщине дали еще одну, на этот раз смертельную, порцию мышьяка, — завершил докторскую речь Соколов. — Вот откуда взялась «лошадиная доза».

Врачи, пользовавшие Эмилию, терялись в догадках по поводу симптомов заболевания: постоянная жажда, острейшие рези в желудке, судороги икроножных мышц, сильнейшая рвота — такое состояние свойственно всем видам желудочно-кишечных заболеваний. Введенный в организм мышьяк при жизни диагностировать практически невозможно. После смерти женщин муж Эмилии — Оскар, просил докторов трупы не вскрывать, ссылаясь на религиозные убеждения.

МУЗЫКАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

Седенький профессор раскланялся, направился к дверям, но едва не был сбит с ног влетевшим в кабинет Каллистратовым:

— Из Москвы получена депеша. Евдокия Петровна Панова, православная, рождения 1876 года, проживала в старой столице с 1893 года. Служила посудомойкой в столовой Лазаревского института восточных языков. В 1895 году уволена одновременно с поваром и уборщицей той же столовой без выходного пособия. Причина — массовое отравление студентов, обошедшееся, впрочем, без летальных исходов. Дело расследовала полиция, но конкретных виновников не нашли.

— Какие сведения удалось раздобыть здесь, в Петербурге?

— Евдокия после увольнения в Москве устроиться не сумела, перебралась сюда. Бедствовала. Эмилия Пучевич подобрала ее чуть ли не на улице — голодную и замерзавшую. Выдумала ей службу — учить игре на фортепиано дочь Маргариту. Сама Евдокия освоила это дело еще будучи гимназисткой в Костроме. Учила плохо. Сестра Эмилии — Екатерина, предлагала отказать девице от места. По этой причине между Евдокией и Екатериной были натянутые отношения. Более того: Оскар Пучевич склонил Евдокию к сожительству. Эмилия об этом узнала, устроила скандал…

— Не Евдокии — ее она считала существом зависимым, а мужу, — вставил слово сыщик Гиренко. — Я только что встречался с нашими штатными агентами — дворником Пучевичей — Максимовым и акушеркой Марией Мержвинской. Последняя уже семь лет знакома с семьей Пучевичей, с той поры, как удачно приняла роды дочери Эмилии и Оскара — Маргариты.

— Добавь, что и сама Мержвинская когда-то была любовницей Оскара, — улыбнулся Соколов. — Но последние годы он охладел к ней, а Эмилия испытывала к Мержвинской добрые чувства, поселила даже в своем доме. Мержвинская, как и Екатерина, советовала хозяйке прогнать эту девицу.

— Картина ясная, отравительница — Евдокия! — заключил Гиренко. — Особенно, если мы вспомним, что одновременно с болезнью покойной Екатерины болела желудком и Мержвинская, но сумела выздороветь. И всю эту обстановку создали два фактора: блудливость Оскара и безмерная доброта Эмилии.

Вощинин, с интересом слушавший коллег, заключил:

— Сегодня же произвести обыск у Евдокии. Не забудьте про посудный шкаф, упомянутый в анонимном письме.

ТАЙНИК

Было около одиннадцати вечера, когда сыщики на двух пролетках подкатили к дому на Кирочной.

— Каллистратов, встань под окно Евдокии. Если захочет прыгнуть со второго этажа, примешь девицу в свои объятия, — приказал Соколов.