В воскресный день 8 ноября в спальню к Монсу пожаловал кровавый инквизитор Ушаков.

Гаркнул:

— Сдай шпагу и ключи! Ты арестован! Поедешь ко мне на квартиру.

Там их уже дожидался Петр. Он окинул Монса презрительным взглядом, грустно качнул головой:

— Значит… с Катериной? До чего ж монсова фамилия гнусная. Много крови мне испортили… за мою ж доброту. Но и ты, однако, Виллим, отвеселился.

СУД СКОРЫЙ

Весть об аресте Монса заставила трепетать сотни сановников. Каждый знал за собой вину, а Петр умел искать и жестоко наказывать.

Опасения оказались напрасными. Петр был уже не тот, что прежде. Болезни точили его тело, на своем челе государь уже ощущал смрадное дыхание смерти. Да и не желал оскорбленный муж долгих розысков, жаждал скорой расправы. Доказали три случая взяток — и довольно!

15 ноября судьи (среди них был знаменитый Яков Брюс) объявили приговор:

— За многие вины учинить Виллиму Монсу смертную казнь, а именье его — движимое и недвижимое — конфисковать.

Петр собственноручно начертал: «Учинить по приговору».

После христианского напутствия в жизнь загробную Монс остался в одиночестве. Вдруг заскрипел ключ в замке, дверь тяжело приотворилась. Вошел Петр.

Радостная мысль вспыхнула в душе: «Катерина заступилась. Власть ее на государя безмерна. Помилован? Пусть буду влачить дни свои в убогой нищей избушке, но только жить, жить!» Вилл им с надеждой глядел на Петра.

После долгого молчания тот медленно произнес:

— Мне очень жаль тебя лишиться, но как быть иначе?

Монс ответил:

— Я виноват перед Вами, государь. Вы всегда были ко мне добры.

У обоих на глазах блеснули слезы. Они понимали то, о чем промолчали.

ЭПИЛОГ

…Следующим утром белокурого красавца возвели на эшафот, огласили приговор.

Впрочем, не весь, а лишь экстракт из него — дабы не тратить время попусту. Монс стоял печально-величественный и вполне спокойный. Когда читавший закончил, Монс кивнул ему:

— Благодарю вас, сударь, за труд…

Затем он простился с народом — на все четыре стороны.

Вынув что-то из кармана, он протянул пастору:

— Возьмите, падре, на память о безвинном мученике. Может, я и был плох, но, видит Бог, не хуже других.

Пастор с любопытством взглянул на подношение: это были золотые часы с портретом Екатерины.

Монс поглядел на палача и обратился к нему с просьбой — теперь уже последней в жизни:

— Сделай милость, покончи все скорее, — и лег на плаху, хранившую рыжие следы чьей-то крови.

Палач исполнил просьбу. Голову он водрузил на шест, по которому побежали струйки крови. Полузакрытые глаза смотрели в серое небо. Золотистые волосы вились по ветру.

Народ плакал.

В тот же день Петр привез к месту казни царицу, ткнул пальцем в сторону шеста:

— Узнаешь?

Екатерина равнодушно глянула в мертвые глаза фаворита, кисло сморщилась:

— Жаль, что разврат придворных достиг такой степени!

Петр фыркнул, но ничего не сказал.

…Прошел всего месяц. Петр тяжело заболел, забыв и про государственные дела и про казни.

28 января 1725 года в начале шестого утра, царь, испытывая жуткие мучения, словно душу его похищали дьяволы, испустил последнее дыхание.

Весть о смерти Петра людьми неслужилыми, лучше сказать сторонниками старины и врагами реформ монарха, принята была с великой радостью. Ни ужасы пыток, ни кнутобойни и вырывание языков не могли сдержать заявлений восторга…

Итак, на российский престол взошла Екатерина.

Совсем немного не дожил Виллим Монс до своего настоящего триумфа.