Авель провёл утро, расправляясь с проблемами, принимая решения, и остановился только тогда, когда секретарша сообщила ему, что пришёл Генри Осборн.

— Доброе утро, барон! — Генри покровительственно назвал Росновского по семейному титулу.

В молодые годы Авеля, когда он работал младшим официантом в «Плазе», этот титул вызывал на лицах окружающих презрительную усмешку. В «Ричмонде», где он работал помощником управляющего, он слышал это прозвище в шепотках за своей спиной. В последнее время все произносили это слово с уважением.

— Доброе утро, депутат! — Авель бросил взгляд на часы на столе. Они показывали пять минут второго. — Закусим?

Авель проводил Осборна в соседнюю комнату, служившую ему столовой.

Сторонний наблюдатель не увидел бы в Генри Осборне родственную Авелю душу. Генри постоянно напоминал Авелю, что закончил Гарвард, а во время мировой войны служил в морской пехоте. Метр восемьдесят ростом, с пышными чёрными волосами, едва тронутыми сединой, он выглядел гораздо моложе, чем того требовала история его жизни.

Двое мужчин в первый раз встретились после пожара в отеле «Ричмонд». Генри тогда работал в страховой компании «Грейт Вестерн», которая страховала отели группы «Ричмонд» с незапамятных времён. Авеля застало врасплох предложение Генри Осборна за небольшую сумму наличными обеспечить быстрое прохождение документов через головной офис компании. У Авеля тогда просто не было «небольшой суммы наличными», но Генри поверил в него и обеспечил продвижение документов.

К тому времени, когда Генри Осборн был избран депутатом муниципалитета Чикаго, Авель уже мог позволить себе небольшую сумму наличными, и разрешение на строительство нового отеля «Барон» прошло через муниципалитет как по маслу. Когда Генри объявил о намерении выставить свою кандидатуру на выборах в Палату представителей Иллинойса, Авель одним из первых направил в его избирательный фонд чек на солидную сумму. Он с опаской относился к своему новому помощнику, но понимал, что прикормленный политик может оказаться очень полезным группе «Барон». Авель внимательно следил за тем, чтобы нигде не фиксировались небольшие выплаты наличными, которые он даже не считал взятками, и был уверен, что сможет разорвать свои отношения с Генри при первой же необходимости.

Интерьер столовой был выдержан в тех же пастельно-зелёных тонах, что и весь отель, только большая тиснёная буква «Б» в оформлении не использовалась. Мебель была антикварная, девятнадцатого века, вся из дуба. На стенах висели портреты маслом того же периода, все — из Европы. Невозможно было представить себе, что за стенами этой комнаты существует иной мир — мир быстро развивающегося современного отеля.

Авель занял своё место во главе красивого стола, за которым могли бы разместиться восемь человек. В тот день он был накрыт на двоих.

— Немного напоминает Старую Англию, — заметил Генри.

— Я уж не говорю о Польше, — ответил Авель, а официант в ливрее подал им копчёную лососину и налил в бокалы «Шабли».

— Теперь я понимаю, почему вы так быстро набираете вес, барон! — Генри посмотрел на полную тарелку перед ним.

Авель нахмурился и сменил тему.

— Вы пойдёте завтра на игру «Кабс»?

— Какой смысл? Их рекорд по проигрышам на своём поле не удалось побить даже республиканцам. Зато у «Трибьюн» не будет повода описывать матч как встречу почти равных соперников, — что никак не подтвердится счётом, — или говорить, что, сложись обстоятельства иначе, «Кабс» могли бы выиграть.