|
— Дездемона хлопотала возле духовки. — Когда они наконец стали получать зарплату здесь, в Чаббе, Милли уже стукнуло тридцать. И вот она в свои тридцать три проживает на Стейт — стрит. Преподаватель Чабба живет на Стейт — стрит? Брось, Кармайн! Все знают, сколько платит действительно хороший университет, чтобы не потерять престиж: больше, чем нужно просто для проживания. Как может человек, занимающий практически целый этаж в башне Бьорк — Биолоджи, жить на скудное жалованье? Эм — Эм знает, что Джим — потенциальный нобелевский лауреат, и потому, готова поспорить, очень хорошо ему платит. Выплачивает студенческие долги? Хантеры их уже наверняка погасили, включая деньги от Джона Холла на операцию, которые, думаю, Джон и не думал получать назад. Нет, Джим слепо вкладывает все в работу. Я бы испытывала больше симпатии к его поступкам, если бы не тот факт, что Джим забирает заработок жены и деньги из ее гранта, словно они его собственные.
Дездемона хлопнула в ладоши. — Как тебе удалось все это увидеть, когда никто вокруг не замечал? Рулеты на сковородке готовы, соус тушится, паста варится; Дездемона подмигнула Кармайну. — Я управляла очень большим исследовательским объединением. И знаю все об исследованиях. — Ты заставляешь меня испытывать презрение к Джиму Хантеру, а это новое чувство. Салат перебран, емкость с заправкой домашнего приготовления тщательно взболтана. — Ты не должен его презирать, честно. Ответ кроется не в нем. Милли самой нужно положить этому конец, только и всего. Ей придется сказать ему: «Нет, Джим, это мои деньги, мое оборудование, и я хочу комфортной жизни. А значит, ты дашь мне часть своего заработка, чтобы я смогла обустроить дом и завести детей». Она так никогда не говорила, так как думает, что он ее бросит — бред собачий! Джим не сможет оставить Милли, так же как Луна не способна оставить Землю. Кармайн разложил ножи, вилки и французские соусные ложечки, на наличии которых настояла Дездемона, чтобы собирать остатки соуса с тарелок. — Шираз? — спросил он. — То легкое, чилийское. Она собралась подавать на стол. — Не набрасывайся на Джима, он — особый случай, — сказала Дездемона. — Будучи мужчиной, он понятия не имеет, что такое женщины и в чем они нуждаются. За всю свою жизнь он знал только одну женщину — Милли. Которая сама превратила себя в тряпку — в пятнадцать лет. Как он мог узнать, что она не тряпка? Она ведь ему даже намека не подавала. На столе появились блюдца с пастой и соусом, салат и две пустые фарфоровые миски для добавки, потом возникли две красиво украшенные тарелки с сальтимбоккой. Кармайн взял в руки нож и вилку. — Все, что я могу сказать, моя восхитительная Дездемона, — непроходимо глуп тот мужчина, который не позволяет своей женщине обустроить дом и выучиться готовить, как выпускник «Кордон Блю». Даже этот толстый кот стал частью дома, созданного для меня и наших сыновей. И я не упустил тот факт, что, по — твоему мнению, мое давление приходит в норму после двадцати двух поглаживаний Уинстона. — Все для тебя, — заметила она, усаживаясь, и втянула носом распространяющийся аромат. — О, пахнет действительно хорошо! Налетай, Кармайн. Он подчинился и принялся за еду, но едва они разделались с растопленным сыром и вернулись в гостиную, захватив с собой чай, его мысли вернулись к рассказанному Дездемоной о Милли Хантер. Разочарованная и несчастливая, Милли, возможно, начала понимать, что даже после выхода бестселлера все авторские гонорары пойдут на дальнейшие исследования Джима, не доставшись ни ей, ни детям, которых она так хотела бы иметь.
Часть 2 С четверга, 9 января, по пятницу, 17 января 1969 года
Четверг, 9 января 1969 года Постучав в дверь дома Эмили Танбалл латунным дверным молотком, Делия поняла, что предпочла бы Пятую симфонию Бетховена. |
