– Водительское удостоверение, – он подошел почти вплотную.

– Сначала покажите то, что дает вам право требовать водительское удостоверение, – заявил я.

Правая рука незнакомца сделала резкое движение, но мой револьвер уже смотрел ему в живот. Рука замерла, словно превратилась в глыбу льда.

– А вдруг вы грабитель, – объяснил я. – Такие фокусы проделывались неоднократно.

Коренастый мужчина стоял, будто парализованный, и едва дышал.

Затем он хрипло сказал:

– Есть разрешение на пушку?

– На каждый день недели. Покажите значок, и я спрячу оружие.

Через минуту незнакомец посмотрел по сторонам, словно надеясь, что появится подмога. За своей спиной я слышал дыхание. Не знаю, услышал ли его коренастый тип. Его собственное дыхание было достаточно горячим, чтобы можно было высушить рубашку.

– Брось дурачиться! – с неожиданной яростью прорычал крепыш. – Ты всего лишь вшивая двухдолларовая ищейка из Лос Анджелеса.

– Мои ставки уже повысились, – возразил я. – Сейчас я беру два доллара тридцать центов.

– Иди к черту! Нам не нравится, что ты тут что то разнюхиваешь, ясно? Это первое и последнее предупреждение.

Он направился к своей машине и уже поставил ногу на подножку. Затем его толстая шея медленно повернулась и в лунном свете сверкнула сальная физиономия.

– Иди к черту! – добавил он. – А не то мы отправим тебя туда в ящике...

– Пока, сальная рожа, – попрощался я. – Очень приятно познакомиться.

Полицейский прыгнул в машину, рванул с места и быстро скрылся из вида.

Я погнал за ним. Когда он повернул направо, на бульвар Аргуэлло, а находился всего в квартале от его тачки и свернул налево. Куколка Кинкейд сел и положил голову на сиденье рядом с моим плечом.

– Знаете, кто это был? – прокаркал репортер. – Триггер Уимз, правая рука шефа Андерса. Он мог запросто пристрелить вас.

– Если бы, да кабы, во рту выросли в грибы, – возразил я.

Через несколько кварталов я остановился, чтобы парень мог пересесть вперед.

– Где твоя машина? – поинтересовался я.

Он снял измятую репортерскую шляпу, хлопнул ею по колену и водрузил на прежнее место.

– Около муниципалитета, на полицейской стоянке.

– Жаль. Придется тебе ехать в Лос Анджелес на автобусе. Тебе не мешало бы хоть изредка навещать сестру. Сегодня прекрасная возможность нанести визит.

4

Рыжая

Дорога извивалась, ныряла в каньоны и взлетала на холмы. Отсюда три пирса казались очень далекими – тонкими линиями света на черном бархате моря. В каньонах клубился туман, пахло зеленью. Но на холмах тумана не было.

Я проехал мимо маленькой, едва освещенной заправки, нырнул в очередной широкий каньон и с полмили поднимался вдоль дорогого проволочного забора, ограждающего невидимую с дороги виллу. Дома встречались все реже и реже. За домом с круглой белой башней я свернул налево и проехал между единственными на всем шоссе фонарями к большому оштукатуренному зданию. Сквозь задернутые занавеси окон просачивался свет, слабо освещая колоннаду и скопление машин на стоянке.

Это был клуб Конрида. Я не знал точно, зачем сюда приехал, но клуб казался одним из мест, которые следовало посетить. Доктор Остриэн все еще был у пациентов. В регистратуре городской поликлиники ответили, что он обычно возвращается около одиннадцати, а сейчас только десять пятнадцать.

Я припарковался на свободном месте и направился вдоль колоннады. Шестифутовый негр в форме южноамериканского фельдмаршала из комической оперы открыл широкую дверь и сказал: «Вашу карточку, пожалуйста, сэр».

Я вложил доллар в коричневую ладонь.