Немного придя в чувство, я тут же нашел своими глазами глаза тренера.

— И на хрена все это было, Владимир Степаныч? — прошипел я, с трудом сдерживая разрывающую изнутри агрессию.

Тренер глаз не отвел, скрестил руки на груди и улыбнулся уголками губ, что меня еще больше взбесило.

— Просто представь, Боец, если бы такое случилось в Краснодаре на турнире. Ты пропустил удар, поплыл… в любом другом виде спорта тебя не дадут добивать, бой остановят. Снимут очки, нокдаун посчитают, — Степаныч пожал плечами. — А в Краснодаре тебя просто добьют, башкой канвас ринга вытрут, если он вообще будет. Никто ни тебя, ни твоего соперника не станет останавливать.

Мне не нашлось, что возразить. Хотя я бы лично погуманнее методы выбирал. Не потому, что я такой добрый, а тупо из-за того, что с таким подходом кладбищенским некого будет на турнир ставить. А если бы я или пацаны какие-то более серьезные травмы получили? Поэтому мне такого не понять.

Степаныч счел свое объяснение исчерпывающим и захлопал в ладоши, привлекая наше внимание.

— Сюда подошли, калеки. Шиза, чего ты лоб трешь, не боись, рог не вырастет, это просто гематома. До свадьбы заживет.

У Шизы действительно появилась огромная шишка на лбу, чем-то смахивающая на прорезающийся рог. Мы подошли ближе к тренеру, раз он собрался говорить.

— Что ж, испытание все на свои места поставило. Ты, Шиза, — Степаныч хлопнул пацана по плечу. — Пока не готов, я тебя снимаю.

Шиза от такой новости сразу осунулся — расстроился пацан, что в шаге от поездки на турнир остановился.

— Почему я-то? Танк тоже отлетел, — процедил он.

Вряд ли он углядел момент, когда Танка стеганули. Но зато уже потом, когда в себя пришел, видел, что того рядом с ним тоже нашатырем откачивают.

— Отлетел, — согласился Степаныч и пояснил свою позицию. — Только когда он отлетел, ты уже десятый сон видел. Не готов ты пока, тут даже дело не в том, кого и когда вырубили. Просто тебе еще над самоконтролем пахать и пахать. Слишком ты вспыльчивый. Либо ты кого замочишь на хрен, либо тебя.

Судя по тому, как перекосило Шизу, со словами тренера он был категорически не согласен.

— Бред! — пацан раздраженно сплюнул и, развернувшись, зашагал к выходу из базы.

— Э, брат, ты куда? — окликнул его Танк, отчего-то испытывающий вину.

— На хер все! — зло фыркнул Шиза.

Я хотел остановить парня, понимая, что это всего лишь эмоции. Проигрыш проигрышем, но это не повод, чтобы вот так психовать и идти с базы на своих двоих. Тем более в таком отвратительном состоянии. У Шизы был разбит нос, губы, одежда порвана и перепачкана. В таком виде единственное, докуда он мог дойти — в отделение. Однако остановить пацана мне не дал тренер, одернув меня за руку.

— Пусть идет, ему полезно время наедине с собой провести. Глядишь, собьется спесь.

Танк проводил Шизу взглядом, вздохнул полной грудью. Он тоже был в крайне скверном расположении духа, и, видимо, ситуация с отстранением Шизы от турнира его задела. По его лицу было видно, что он в этом собственную вину чувствовал.

— Я не достоин, тренер, — тут же выдохнул он. — Не надо меня в Краснодар брать.

— Не достоин? — тренер бровь приподнял.