— Куда обращаются? Пишут слезное письмо министру обороны? Вот ты знаешь, где находятся части спецназа?

— Нет.

— А им тогда как узнать? Места дислокации диверсионно-разведывательных частей относятся к информации с грифами «Для служебного пользования» и «Секретно». А заказчики тем не менее их находят. Как?

— Не знаю.

— Тогда я тебе скажу — никто их не находит, потому что ничьих заказов они не выполняют.

— Но как же тогда?..

— А вот так! Нет у них сторонних заказов. И все эти убийства никакого отношения к криминальным разборкам не имеют.

— Не понимаю.

— Я тоже не понимал, пока не просмотрел список жертв. Пока не понял, что их всех объединяет. Ты помнишь, кем были пострадавшие при жизни?

— Предпринимателями, бизнесменами…

— А точнее?

— Руководителями предприятий.

— Каких?

— Разных. Сейчас не вспомню.

— Вот это ты правильно сказал — разных. Действительно разных — металлургических, резинотехнических, ткацких… Но это только на первый взгляд разных, а по сути… По сути связанных друг с другом как… как дети, рожденные от одного отца.

— Чем связанных?

— Единым заказчиком. Который покупал у них черный и цветной металл, профиль, шины, приборы, автомобили, дерево, муку, горюче-смазочные материалы, ватин… Догадываешься, кто это?

— Неужели?..

— Да, так и есть — Министерство обороны. Все они так или иначе, напрямую или через цепочку посредников, получали заказы от Министерства обороны на поставку различного рода материально-технических средств или на выполнение тех или иных работ.

Вот что их всех объединяло!

— Но зачем, зачем военным было убирать руководителей, которые занимались снабжением армии?!

— Например, затем, чтобы проводить политику цен. Довольно-таки однобокую политику. Выгодную только одной стороне. Только им! Убивая руководителей предприятий, они всего лишь играли на понижение. Сбивали цены. Нормальный рэкет. Только в просто рэкете в киоск приходит какой-нибудь Паша Шконка и, тыкая в живот финкой, требует отстегнуть ему десять процентов барыша и продать по сходной цене ящик водки. А эти, если их не устраивает цена изделия, палили из противоснайперских винтовок и подкладывали под машины фугасы. И запуганные руководители шли на уступки. Ну или не шли и тогда быстро переселялись из своих кабинетов на городское кладбище, а тот, кто вставал на их место, предпочитал не спорить. Потому что предпочитал жить.

Вот такая схема.

— И все равно я не понимаю, какой им с этого барыш?

— Самый прямой. Большинство рэкетируемых предприятий выпускают не конечный продукт, а лишь его составляющие — металл, оптику, резину для колес, начинку боеприпасов… которые в дальнейшем отправляются для сборки или доработки на другие предприятия. При повышении цены отдельных деталей повышается цена всего продукта, и предприятие теряет заказы. То есть теряет деньги. Большие деньги. А они не хотели ничего терять.

Это — в лучшем варианте.

— А в худшем?

— В худшем они сбивали цены ниже сложившихся, что приносило прибавку в разнице между реальной и продажной стоимостью производимой продукции. Ну или, добиваясь фиксации цен на детали, поднимали свои. Что в принципе одно и то же и что может приносить баснословные прибыли.

Совершенно нормальный для эпохи зарождающегося капитализма бизнес. Замешанный на точном экономическом расчете, крови и связях.

— А этим заказчикам, в отличие от тех, о которых говорил я, узнать дээспэшный адрес профессиональных исполнителей, все равно что нам сейчас телефонный справочник пролистнуть.