В седле Браяр почувствовал себя лучше. Он не стал жаловаться, когда Джимут подъехал поближе к нему, чтобы взять поводья в свои руки и вести лошадь Браяра на поводу. Браяру это тоже показалось хорошей идеей.

Ему было трудно сосредоточиться на словах других людей, или на чём угодно, кроме образов, которые рябили в его мозгу: львы, будто вырезанные изо льда и снега, маленькие металлические змеи с черепами вместо голов, и боги с оранжевыми клыками и огненными волосами. Синие богини танцевали на вершинах гор, и в каждой из шести рук у них было разное оружие. Як, у которого голова была такая же большая, как сам Браяр, сопел ему в ухо. Раньше Браяр хотел знать, что за ношу Докьи всучил Розторн — что это была за секретность, и что за риск. Теперь он решил, что неведение было не таким уж плохим состоянием. По крайней мере в том, что касалось того рюкзака. Розторн явно могла носить его без проблем, но сам Браяр подумал, что оставит его в покое.

Когда Браяр открыл глаза, было совсем светло. Он обнаружил, что находится в замыкающей части их группы, с вьючными животными и вооружёнными арбалетами охранниками. Остальные ехали рысью впереди. Браяр завертел головой, ища Розторн. Тогда-то он и обнаружил, что кто-то привязал его к седлу.

— Ты вернулся к нам, — радостно сказал Джимут.

Он ехал между Браяром и служащим, который вёл цепочку мулов с припасами. Поводья лошади Браяра были у него в руке.

— Ты ведь правда вернулся?

Его мохнатые брови поползли вверх по лбу.

— Я никуда не уходил! — парировал Браяр, раздражённый этим вопросом.

Потом он посмотрел на солнце. Был уже почти полдень.

— Я ведь не уходил?

— Твои глаза были закрыты. Ты не двигался. Прости меня, — сказал Джимут, кланяясь, пока Браяр дёргал за длинный шарф, которым он был привязан к седлу. — Я не хотел, чтобы Наншур Розторн разозлилась, если ты выпадешь из седла.

Он подвёл своего скакуна ближе к Браяру, и обменял поводья лошади Браяра на шарф, когда Браяр развязал узел.

— Я… был в магическом трансе, — объявил Браяр, пытаясь вернуть себе достоинство. — Разве ваши наншур не впадают в трансы?

— Ну-у-у, да, — протянул тот. — Но обычно они сначала долго трясут трещотками, и мычат, и поют, чтобы предупредить нас.

— Мой транс застал меня врасплох, — ответил Браяр, стремительно соображая. — У меня не было времени никого предупредить.

Он посмотрел вперёд:

— А разве мы не должны ехать там, чтобы я мог помогать в охране воинов?

Джимут посмотрел на своего друга, пожал плечами, и первым поехал вперёд, когда Браяр пустил свою лошадь рысью. Они ускорились до галопа. Несколько воинов, мимо которых они проезжали, кричали Джимуту шутки, намекая на то, что с его стороны было мило присоединиться к ним. Джимут лишь задирал вверх свой похожий на клюв нос.

— Прости, — крикнул Браяр. — Тебе следовало меня растолкать.

— Я пытался! — ответил Джимут. — Не получилось!

— Обычно я так не сплю, — сказал Браяр, когда они замедлились. — Я правда так не сплю.

— Что бы Наншур Розторн ни несла, оно должно быть сильным как великая река Канпо́джа — Громовая Вода, — объяснил Джимут. — В Комбанпуре её можно слышать за много миль. Она течёт к нам отсюда, из Гьонг-ши. Герой Ажи́т Роби́ сражался с демонами Дримбаканг, чтобы освободить Канподжа. Он прорубил для богини путь через горы, и она прыгнула из Гьонг-ши в Комбанпур. Все наши великие реки рождаются из неё.

Браяр посмотрел на рычащую ленту Снежного Змея:

— Эта река — и есть Канподжа?

Джимут покачал головой:

— Дальше на запад.