- Я готов, сэр, и благодарю вас, - сказал Старбак, и увидев триумфальную улыбку на лице Свинерда, понял, что действительно назвал полковника "сэр". Но то был особый случай, первый раз, когда капитан Натаниэль Старбак был назначен командовать независимым отрядом.

- Думаю, что теперь брод в надежных руках, - довольный собой, заявил Свинерд. - Итак, полковник, - повернулся он к Лассану, - вы уж точно повидали больше приключений, чем кто бы то ни было. Как и я! - он поднял левую руку с отсутствующими пальцами. - Так что давайте обменяемся историями о шрамах. Отправляйтесь, Старбак! Приведите своих людей. Лошадь оставьте Кетли.

- Да, сэр, - отозвался Старбак, почувствовав себя на седьмом небе. Он будет охранять брод.

Присцилла Бёрд приняла на себя обязанности мужа в маленькой школе округа Фалконер, где днем за днем обучала пятьдесят три ученика от пяти до пятнадцати лет от роду. Она была хорошим учителем, терпеливой с тугодумами и требовательной с сообразительными, твердой в поддержании дисциплины, но с тех пор как началась война, было два звука, гарантировавшие нарушение всякого порядка в классной комнате. Один из них - звук марширующих колонн, а второй - цоканье копыт по дороге, и несмотря на осуждение Присциллы, старшие всегда отвечали на эти звуки, вскакивая со скамеек, чтобы выглянуть в окно, а если видели, как проходят солдаты, не обращая внимания на ее протесты, продолжали налегать на подоконник, чтобы подбодрить своих проходящих мимо героев.

Но когда августовские температуры подобрались к рекордной отметке, Присцилла стала столь же чувствительной к звукам копыт, как и дети. Она ждала возвращения раненого мужа с опасениями, страхом, любовью и облегчением, вот почему она больше не протестовала, когда ученики прилипали к окнам, потому что в той же степени жаждала исследовать каждый источник необычных звуков, доносившихся с улицы.

Не то чтобы войска проходили часто - с тех пор как год назад ушел из города Легион Фалконера, на улицах было совсем мало солдат. Горожане читали о сражениях в "Газете округа Фалконер", но приливы войны накатывались далеко от городских улиц.

И в самом деле, летом 1862 года в городе вообще не было заметно ни одного мундира, пока одним августовским днем, когда стояла такая жара, которую не помнили старожилы, звук скачущей кавалерии бросил детей к окнам классной комнаты. Присцилла присоединилась к ним, выискивая на улице повозку, которая могла бы везти ее мужа, но заметила лишь усталую группу всадников с оружием за плечами. Ученики приветствовали их криками, а Присцилла с упавшим сердцем почувствовала прилив жалости к этим истощенным людям и их плохоньким лошадям с продавленными спинами.

Пара кавалеристов улыбнулась детям, но большинство сохранили мрачное выражение лиц, проезжая мимо школы. Солдат было всего двадцать, но их появление наполнило город возбуждением в ожидании новостей.

- Вы с Джебом Стюартом? - повторял один мальчишка из школы. - Вы люди Джеба Стюарта, мистер? - снова вопрошал он.

- К чёрту Стюарта, черножопый ублюдок, - отозвался один из покрытых пылью всадников.

Присцилла нахмурилась, уставившись на них и едва смея поверить внезапно зародившемуся в душе подозрению. Эти люди носили синие мундиры, а не серые или коричневые, а загорелое и покрытое пылью лицо командира отряда внезапно показалось ей знакомым. У него была квадратная русая бородка и голубые глаза, встретившиеся со взглядом Присциллы. Он слегка улыбнулся и вежливо притронулся к краю шляпы. Это был Адам Фалконер.

- Назад! - крикнула Присцилла детям, - и в ее голосе было столько гнева и страха, что даже самые непослушные ученики подчинились.

Потому что в Фалконер вошли янки.