— Голубом?

Майка прыснула.

Карл осклабился в ответ:

— Фу, принцесса, что за безвкусица… Только черный, хищный, обтекаемый и безумно аэродинамичный вертолет. Уж, поверь, вы его еще увидите. Надеюсь.

Карл вытер руки о джинсы, совершенно не замаслившиеся.

— Чего сидим просто так, лентяи?! Здесь вас никто не видит, тренируйтесь давайте! Только сильно не меряйтесь друг перед другом, знаю я вас.

Снег ухмыльнулся, глядя прямо в глаза Алексу и, не таясь, закрутил на раскрытой ладони небольшую ледяную круговерть.

Изнанка мира (за месяц до всего)

Свечи горели ровно, тянулись вверх тоненькими яркими языками. Изредка фитилек у одной потрескивал, разбрызгивая сине-зеленые искры. Свечи горели повсюду. В тарелках, чашках, стаканах и даже нескольких подсвечниках. Свечи окружали комнату по кругу, мягко дарившему свет. От них стоило ждать волны жара. Но в комнате было заметно холодно.

Не помогал даже камин, яркий и пахнущий почему-то смолой. Когда-то кто-то говорил, изо рта вырывался парок. Иней и изморозь, пропавшие у пламени, дальше снова брали силу. Поблескивали крохотными бриллиантами на корешках книг, дереве полок и мебели. Холод топтался у двери, дубовой, надежной, хотел внутрь. Но пока мог лишь едва потрогать жилье, доживающее свое дни. По мореным доскам, сбитым плотно, разбегались серебристые ледяные цветы.

Изредка, хрустнув, в камине проседали прогоревшие поленья. Стреляло и вылетевшая искра ныряла в толстый восточный ковер. Иногда уголек заставлял волноваться большую серую кошку. Пушистая оттопыривала ухо, сонно косила глазом и возвращалась ко сну. Усатых у камина оказалось четверо. Три большие взрослые и черно-смоляная кроха, совершенно не желавшая спать.

Кошечка, вытянувшись столбиком и чуть развернув слегка большие ушки, сидела у самой решетки. Кошечка-кошечка, и никак иначе. Все говорило само за себя. Вытянутая изящная мордочка, аккуратная точеная фигурка и… и вообще. Без всяких там «но» кроха была именно кошечкой. Не хулиганистым мелким котом-подростком, а именно кошечкой.

Взрослые кошки? Взрослые кошки искренне демонстрировали желание посильнее свернуться клубочком и спать в относительном тепле, уткнувшись носами в хвосты. Чего еще можно требовать от кошки, если по стенам разбегаются полупрозрачные льдистые волны-языки, а сами стены так и потрескивают от мороза, рвущегося внутрь? То-то и оно, нечего ждать от кошек как желания согреться. И поспать, само собой. Все знают, как усатые не любят лишний раз тратить собственные силы.

У двери, тихонько воющей через замочную скважину, щель по низу и несколько трещин, терпеливо не обращали внимания на наглых усатых псы. Именно псы. Огромный датский дог и коренастая странная помесь многих и многих пород. Псы настолько сильно не замечали вальяжных пушистых у камина, что не верилось. А если и верилось, то в сильно скрываемое желание наподдать кошкам трепку. Само собой, кошки на собак чихать хотели еще больше и с еще большим достоинством. Демонстрируемым, опять же, явным сном. Хотя уши, ох уж эти кошачьи осторожные уши, ну, вы сами понимаете, да?

Как в этой странной животной компании оказался огромный синий попугай-ара не взялся бы ответить даже хороший зоолог. Или орнитолог? Да какая разница? Птица, вцепившись в кованую люстру, чуть качающуюся и сыплящую вниз снежинками, просто висела вниз головой. Смотрела на стол под собой и только блестела постоянно двигающимся глазом. Тот у нее остался один, правый. Вместо левого на мир смотрела наросшая тугая пленка.

А внизу стоял стол и вокруг него сидели люди. Семеро. Разные. Странные. И опасные. Старый синий ара прекрасно знал это.

— Сколько у нас еще есть времени?

— Достаточно чтобы решить и меньше, чем хотелось бы.