— Нашли ещё одного, инквизитор, — сказала она.

Это был не один, а трое, и их обнаружение серьёзно расширило зону поисков. Муниципальные рабочие должны были снести старое складское здание, серьёзно повреждённое пожаром два месяца назад, чтобы использовать освободившееся пространство под строительство дешёвого блочного жилья. Тела обнаружили за изоляционным слоем разрушающейся секции, которую не затронул огонь. Женщина и двое мужчин были изувечены так же, как и все остальные жертвы.

Но эти трупы пролежали значительно дольше. Чтобы понять это, мне хватило одного взгляда.

Пригибаясь, я стал пробираться среди обломков склада. Сквозь дыры в крыше лил дождь, похожий на снег в холодном голубом свете прожекторов арбитров.

Повсюду стояли офицеры, но ни один из них не стал прикасаться к находке.

Мумифицировавшиеся и скорчившиеся в позе эмбриона сухие останки долгое время пролежали за стеной.

— Что это? — спросил я.

Фишиг наклонился вперёд, чтобы рассмотреть.

— Клейкая лента. Их обмотали, чтобы не разваливались. Старая. Верхний слой уже прогнил.

— На ней есть какой-то узор. Из серебряных частичек.

— Думаю, что это армейский вариант. Знаешь, такой с серебристым покрытием? Оно со временем осыпается.

— Эти тела были спрятаны в разное время, — сказал я.

— Мне тоже так показалось, — ответил Фишиг.

Отчёта эксперта-медика пришлось прождать шесть часов, но он подтвердил наши догадки. Все три тела пролежали за стеной не менее восьми лет, хотя для каждого этот срок был разным. Особенности разложения показывали, что один из мужчин пробыл там порядка двенадцати лет, а двое других попали туда позднее. Идентифицировать трупы пока не удавалось.

— В последний раз склад использовался шесть лет назад, — пояснила мне Уорекс.

— Мне нужен список людей, работавших здесь до того, как здание вышло из эксплуатации.

Кто-то в течение нескольких лет использовал одно и то же место и моток клейкой ленты, чтобы прятать тела.

Заброшенный кожевенный завод, где нашли беднягу Момбрила, стоял на пересечении улицы Ксеркса и ряда трущобных многоэтажных домов, известных как Громада. Здесь всё ещё стояла постоянная вонь щёлока и короскутума, использующихся при дублении. Никакие кислотные дожди не могли вымыть этот запах.

Нормального выхода на крышу не было. Мы с Фишигом и Биквин забрались туда по металлической пожарной лестнице.

— Как долго может прожить человек с такими увечьями?

— Если отрубить одни только кисти, он, скорее всего, истечёт кровью минут за двадцать, — прикинул Фишиг. — Но если ему пришлось спасаться бегством, то его мог немного подстёгивать адреналин.

— Значит, от места, где он был найден, до места преступления должно быть не более двадцати минут ходу.

Мы осмотрелись. На нас в ответ посмотрел грязный город, перенаселённый, со жмущимися друг к другу домами. Существовали сотни возможностей. Чтобы всё обыскать, потребовались бы многие дни.

Но мы могли сузить зону поисков.

— Как он попал на крышу? — спросил я.

— Мне тоже хотелось бы знать, — произнёс Фишиг.

— А лестница, по которой мы… — Биквин осеклась, осознав свою оплошность.

— Без рук? — усмехнулся Фишиг.

— И без глаз, — закончил я. — Возможно, что он не сбежал. Вероятно, что сюда его притащили мучители.

— Или же он свалился, — сказала Биквин, показывая куда-то. С востока над крышей кожевенного завода нависало здание склада. В десяти метрах над нами виднелись разбитые окна.