Анжела сказала:
– Давай я позвоню ему.
– Хорошо. Если хочешь. Десять минут спустя она сказала:
– Я пригласила его к нам на семь часов.
Около половины пятого зазвонил телефон. Анжела прикрыла рукой трубку и сказала:
– Это Анна Дункельман…
Я энергично покачал головой, показывая, что мне не хочется говорить с ней. Анжела сказала, что я вышел куда-то и буду поздно. Пока они говорили, я пошел в ванную и принял душ. Когда я вернулся минут через десять, она все еще говорила по телефону. Она повесила трубку, когда я уже переодевался в спальне.
– Эта женщина какое-то чудовище! Мне не нужно было давать ей номер своего телефона.
– Чего она хочет?
– У нее, должно быть, «второе зрение». Она сказала, что ей сообщили о том, что Кернер в Лондоне, и она не советует тебе с ним встречаться. Затем она стала распространяться о том, какой он плохой человек.
– Что же она о нем говорила?
– Разную чушь! О каких-то спорах по поводу Райха и т. п. Она сказала, что Кернер распространяет о них лживые слухи, и она намеревается подать на него в суд за клевету. Все это она сводит к тому, что ты не должен встречаться с Кернером, а если увидишься с ним, то не должен верить ни одному его слову.
Я сидел на постели, завязывая галстук. Анжела подошла и положила руку на мои влажные волосы. Я был слегка удивлен, но видя, что она вся дрожит, решил ее успокоить и обнял за талию. Она взяла мою ладонь двумя руками и прижала к своей груди. Я встал и, склонившись над ней, поцеловал ее в губы, наши тела потянулись друг к другу, и она тесней прижалась ко мне. После того, как мы поцеловались, она сказала каким-то низким изменившимся голосом:
– Это ужасно, но я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.
– У нас вряд ли есть для этого время.
Но она уже почувствовала мою эрекцию. Она скользнула рукой в мои брюки, которые я еще не застегнул до конца, и обхватила мой вставший член. Я сунул руку ей под мини-юбку и проник через трусики в ее промежность: она была уже более чем готова для любви. Затем внезапно она вырвалась из моих объятий. Я спросил:
– Что с тобой?
Она разразилась слезами и ответила:
– Я себя ненавижу!
– Почему?
– Это все из-за той ужасной женщины. Я думаю, что она пользуется гипнозом. Когда она говорит со мной…
Я не дал ей договорить и снова прижал к себе, но уже без сексуального желания. Я успокаивал ее, говоря, что все это ее домыслы. Расспросив ее подробнее, я узнал, что фрау Дункельман рассказывала ей о каких-то сексуальных церемониях.
Анжела сказала:
– Я знаю, что все это ужасно, но мне хочется тебя соблазнить.
– Постараюсь не разочаровать тебя.
Но мы оба понимали, что любовная лихорадка прошла. Чтобы убедиться в этом, я прижал ее к постели и нежно поцеловал, затей погладил ей груди и бедра. Она расслабилась, как ребенок. Мы занялись с ней любовью, но это уже была нежная любовь семейной пары, а не эротическое безумие. Десять минут спустя раздался звонок в дверь. Я пил мартини у себя в комнате, а Анжела принимала душ в ванной.
Кернер выглядел довольно необычно: высокий, с опущенными плечами и почти совершенно лысой головой. Он сразу же напомнил мне какого-то окарикатуренного литературного персонажа, а не живого человека. Подбородок у него был слабый, а лицо какое-то неопределенное. И все же он производил впечатление немного странного, ушедшего в себя, интеллигентного человека. Голос у него был высокий, но мягкий и оказывал на собеседника гипнотическое воздействие после пятиминутной беседы с ним. Немецкий акцент у него был сильно выражен. Его серый костюм выглядел дорогим, но слегка поношенным и потрепанным. |