|
Итак, я взмахнул над головой плетью, и со зловещим свистом, изо всех сил опустил на его обнаженное тело. Меня поразило, какой глубокий кровавый след она запечатлела на его спине. На мгновение я заколебался, но он процедил сквозь стиснутые зубы: «Продолжайте, не останавливайтесь!» Мне ничего не оставалось, как нести крест, добровольно взваленный на плечи: я нещадно хлестал его плетью. Если бы я видел, что причиняю ему страдания, я бы не выдержал этой пытки, но было очевидно, что удары доставляют ему истинное наслаждение. Когда на его теле выступила кровь, я на мгновение остановился, но он нетерпеливо простонал: «Пожалуйста, продолжайте!» Наконец он попросил: «Хватит». И я подумал, что все закончилось, но он сказал: «А теперь возьмите трость». И я вынужден был взять увесистую, покрытую кожей, офицерскую трость и начал обрабатывать ею его ягодицы и бедра. Я бил тростью изо всех сил, руки мои стали уже уставать, даже трость слегка прогнулась, но он терпеливо сносил удары. После десяти минут такой изнурительной работы я в изнеможении опустился на деревянный табурет и сказал: «Все. Больше не могу. Мне нужно передохнуть». Он лежал не шевелясь, и я понял, что он потерял сознание. Я потряс его за плечи, но он даже не пошевелил ресницами. С облегчением я заметил, что он все еще дышит. Если бы он умер, мне трудно было бы объяснить, что все это я делал ради литературы.
Я пошел в другую комнату и выпил немного пива. Затем вернулся к нему и вытащил из кармана его брюк ключ от сейфа. Открыв сейф, я перебрал конверты и письма, но ничего относящегося к Эсмонду Донелли я там не обнаружил. Из верхнего отделения я извлек ящичек и открыл его. Красный крест на его крышке свидетельствовал, что это была обычная аптечка, и на первый взгляд содержимое соответствовало назначению ящичка: там были бинты, липкий медицинский пластырь, бутылочка с антисептиком. Меня удивило такое небольшое количество бинтов и противовоспалительных средств, даже если Донелли подвергает себя истязанию хотя бы раз в году. При более тщательном исследовании содержимого аптечки я обнаружил ряд предметов, назначение которых было неясным – множество закупоренных с двух сторон зеленых трубочек, к их круглым пробочкам были приделаны какие-то проводки, которые показались мне детонаторами. Обнаружил я там также бутылку, заполненную каким-то коричневым порошком. Я осмотрел одну из трубочек. Сделана она была из пластика и заткнута с двух сторон пластиковыми пробками. Я вытащил обе пробки и попытался посмотреть сквозь трубочку, как в телескоп, но в середине ее было какое-то перекрытие, разделявшее трубочку на два отделения. При свете лампочки на потолке я разглядел, что разделяющая трубочку перегородка сделана из металла. Я открыл бутылку с порошком и понюхал его. Он имел специфический запах, но что это за порошок, я определить не смог. Затем я вытащил пробку из бутылки с желтой жидкостью, и в нос мне ударил знакомый запах концентрированной соляной кислоты. Я взял на кухне блюдечко – проходя мимо комнаты, где лежал Донелли, я бросил на него взгляд и убедился, что он все еще не пришел в сознание. Высыпав на блюдечко небольшое количество порошка, я с другой стороны осторожно капнул соляной кислоты. Слегка наклонив блюдечко, я заставил соляную кислоту медленно потечь к порошку; когда они встретились, раздался небольшой взрыв. От неожиданности я отпрянул назад, что-то брызнуло мне в лицо, и я почувствовал жгучую боль. Я поспешил на кухню и тщательно протер лицо влажным полотенцем. Дым из комнаты начал валить клубами в коридор. Порошок на блюдечке трещал и шипел, разбрасывая искры в разные стороны. Когда я притронулся к блюдечку, чтобы вынести его во двор, оно раскололось надвое, но треск прекратился; порошок весь выгорел. Я завернул половинки блюдечка в газету и выбросил их во двор, они были такими горячими, что бумага вспыхнула и загорелась. Понадобилось около десяти минут, чтобы комната полностью проветрилась от дыма. |
