Бог Лезвий тоже фигурировал в комиксе от DC на четыре номера «Кровь и тени». Я написал сценарий, а Марк Нельсон, прекрасный художник, иллюстрировавший несколько моих книг в «Сабтеррейниан Пресс», взял на себя арт.

Градус энтузиазма касательно того проекта зашкаливал. Сценарий я написал сразу же, а потом мы… стали ждать. Марк, дай бог ему здоровья, прекрасный художник, но торопиться он не любит. У него ушло несколько лет на создание иллюстративной части, и к тому времени наш редактор занимался уже чем-то другим, энтузиазм поубавился, да и популярность хоррора в комиксах – как минимум на тот момент – спала.

Обложки вышли классные, но похожие одна на другую, и порой люди путались в выпусках – то ли купили новый, то ли старый. В итоге смотрелся комикс здорово, сюжет лихо сплетал пространство и время – от сороковых годов к временам Старого Запада и прямиком в будущее. Но, увы, в нашей реальности отклик на это великолепие был так себе.

Все, что мне остается сказать, – Бог Лезвий продержался дольше, чем я ожидал, и, похоже, собирается пожить еще немного. Все-таки жаль, что про него до сих пор не сняли ни одного фильма.

«Недурственно!» – так, пожалуй, я резюмирую его длительную популярность.

Пронзающие ночь

Пролог:

Черная акула, снующая по асфальтовым морям

Да, мы – варвары! Мы хотим быть варварами.

Это почетный титул! Мы омолодим мир.

Старый порядок – при смерти,

и наша задача – добить его!

Полночь была черна как сердце дьявола.

Они явились из мрака на «шевроле» угольного цвета 1966 года выпуска. Серая полоса Пятьдесят девятого шоссе исчезала под колесами авто, подобно кокаиновой дорожке. В этот поздний час на пустом хайвее «шеви» казался машиной времени из жестокого будущего. Фары разбрасывали снопы лучей, золотистыми лезвиями вспарывающих нежное лоно ночи, но стоило автомобилю умчаться вперед – и оставленные им шрамы затягивались. Тяжелый мотор стонал в приступах садистского удовольствия.

Всего двумя часами ранее в пятидесяти милях от Хьюстона «шевроле» сел на хвост белому «плимуту» – подобно барракуде, следующей за белобрюхом. «Плимут» 1973 года ехал со скоростью шестьдесят миль в час. Он никого не трогал и никому не мешал, но вдруг «шевроле» резко поравнялся с ним и перескочил прямо на него через полосу. Рев клаксона сотряс воздух – не предупреждая, но нагло приказывая: «прочь с моего пути, рыбешка, эта дорога – моя!»

«Плимут», ведомый продавцом страховок из Хьюстона по имени Джим Хиггинс, вильнул вправо и забуксовал на обочине – из-под колес полетели галька, комья грязи, трава и нерадивые сверчки, коим следовало пилить свою скрипку где-нибудь еще, но не на краю хайвея.

Хиггинс еле удержал руль. Его подбросило на сиденье, зубы болезненно клацнули, но с дороги «плимут» все же не слетел.

Обычно шестьдесят миль в час представлялись ему опасной авантюрой, но сейчас он дал все восемьдесят и на этой скорости держался до тех пор, пока фары «шевроле» не ужались позади до размеров горошин, а потом и вовсе исчезли. Когда это случилось, Джим сбросил до семидесяти и так ехал до самой окраины Хьюстона, где его остановил не дремлющий на посту полицейский и выписал штраф.

Хиггинс почти обрадовался законнику. Холодная глыба в его животе подтаяла. Он едва не рассказал полицейскому о «шеви», но подумал: «не стоит. Он решит, что я вешаю ему лапшу на уши, пытаясь избежать штрафа, и обойдется со мной жестче». Да, Джим решил промолчать. Смиренно приняв штрафную квитанцию, он уехал восвояси.

Позже той ночью он проснулся с криком.