|
Брату подобные штуки, призванные наносить вред бессловесным тварям божьим, нравились. Порой он бегал с гарпуном за ней – случалось даже так, что на зубьях оставались какие-нибудь ошметки. Воспоминание отозвалось болью в голове.
Местечко, конечно, глухое… Бекки выбежала из сарая, подгоняемая страхом, – словно гарпун был живым монстром. Трясущимися руками она зацепила ухом замка оба засова, защелкнула его, а ключ вернула на место, в примагниченную коробочку. Повернув к озеру, она зашагала к причалу, надеясь, что вид озерной глади даст покой ее растревоженной душе. Разрозненные обрывки мысленного эха трепетали в сознании, подобно летучим мышам в пещере. И от них было никуда не деться. Вырежи ей манду. До упора!.. Хочу первым… Глухое местечко… С черного хода… Бекки села на причале и закрыла ладонями уши. Хоть бы что: голоса перекрывали друг друга в ее голове, носились ракетами туда-сюда. А потом пришли видения. Исчезли причал, озеро, деревья. Небо почернело. Она стояла во тьме, одна… нет, не одна. Что-то еще было. Тени. Они крались среди незримых стволов деревьев, их шаги тревожили покой сухой листвы, под их весом – отнюдь не теневым – трещал ковер из сосновых иголок цвета ржавчины. Она бежала, а тени бежали следом, пронзая мрак. Озеро… ей все еще было видно озеро. Но потом какое-то порождение кошмара прыгнуло прямо на нее, загородив собой весь мир. И – перед ней снова расцвел свет дня. Она лежала на причале на спине. Напоминающие сахарную вату облака проносились над зелеными верхушками сосен, что росли близ озера, и над ней. Бекки села и окинула взглядом водную гладь. Ее трясло. Во рту пересохло. Ужас мало-помалу отступал. Тени снова стали мирными и безвредными. Но остался звук – рев какого-то голодного животного, слышанный ею прошлой ночью. Потом и он умер где-то внутри. Птицы выводили трели, плескалась вода, вздыхал тяжко ветер. И вдруг звук раздался снаружи, в реальном мире. На миг ее охватил страх… но почти сразу сдал, как сиюминутный приступ. Она узнала звук. Совсем не такой, как в ее голове, знакомый гул «фольксвагена», вроде уютного бормотания швейной машинки. Скрипнули шины. Мотор утих. Открылась дверь. И Бекки побежала встречать Монти. Слезы катились по лицу, и мысль о его объятиях сейчас не внушала отвращения.
выпуск от 30 октября, стр. 1
Бекки лежала в своей кровати. Ее мучили дурные сны. Тени сновали меж стволов деревьев. Ехидная луна проблесками освещала их лица – даже не лица, а гоблинские рыла. Был слышен их смех, говорок. – Хочу зайти ей с черного хода… Тьма сгущалась. Но свет луны оставался. Тьма… …и свет луны, перемежающий тьму. Тело, болтающееся в петле. Женщина, за ноги привязанная к чему-то… что Бекки не могла опознать. Волосы длиной до плеч не колыхались на ветру. Кровь стекала с лица и волос, ее брызги пятнали землю. Лицо… его она не видела, но оно будто поворачивалось, как Земля вокруг Солнца, очень медленно, и волосы, мокрые от крови, липли к нему. В черепе зияла глубокая темная впадина. Лицо повернулось еще немного… и стало похоже на… ХВАТИТ! Бекки проснулась. Села. То лицо… Господи, кому оно могло принадлежать? Проснулся Монти. Приподнялся в ее сторону. – Что с тобой, дорогая? – А что со мной всегда? Эти сны! Видения! – Просто плохие сны… – Да пошел ты! Отвернувшись от него, Бекки легла на бок и закрыла глаза. Спать она и не чаяла. |
