Расставив ноги пошире, он ждал неизбежного. В следующий миг минотавр набросился на Кратоса — тот увернулся, но противник оказался проворнее, чем можно было ожидать. Высоко прыгнув, он обрушил бы свой молот прямо на голову спартанцу, не обладай тот мгновенной реакцией.

Кратос перекувырнулся, и тяжелая кувалда пронеслась на волосок от его черепа. Развернувшись, он взмахнул клинком, но лишь слегка поцарапал человека-быка. И снова минотавр показал себя более грозным противником, чем его обычные собратья, опасные и непредсказуемые. Кратос вынужден был постоянно уклоняться от молота и пользовался малейшей возможностью ранить своего врага: полоснуть по запястью, под коленом, по ребрам. В какой-то момент ему удалось отсечь черный как смоль рог минотавра, но тот тряхнул головой так, что спартанцу пришлось отпрянуть. Как ни старался Кратос, он не смог нанести ни одного смертельного ранения.

Они кружились, уворачивались и отскакивали друг от друга. Понемногу противник начал уставать. Избежав очередного удара тяжелого молота, Кратос было улучил момент, чтобы вонзить меч чудовищу в живот, но вместо этого почувствовал, как ему самому в плечо впился острый рог. Хлынула кровь, тело начало неметь, и клинки Хаоса выскользнули из ладоней.

Минотавр решил, что пришло время прикончить человека, и, наклонив голову, ринулся в атаку. Но откуда было монстру знать, что Кратос, хоть и не может защититься выкованным в Аиде оружием, вовсе не безобиден. Спартанец же, ловко избежав натиска, приблизился вплотную и левой рукой обхватил врага за шею — тот попятился, мотнул головой и попытался вырваться, но Кратос вцепился в него мертвой хваткой, держась за обрубок рога. Затем, закинув правую руку за покатое плечо противника, он дернул что было сил, но это только разозлило монстра.

Минотавр отнюдь не выглядел травмированным, он даже снова попытался воспользоваться молотом, однако попал не в спартанца, а самому себе в плечо. Это позволило Кратосу еще крепче сжать мускулистую шею противника правой рукой, а левой схватить его за невредимый рог. Он выгнул спину в неимоверном усилии.

— Заклинаю богами, умри, умри, умри!

Кратос перекувырнулся в воздухе и врезался в стену, но тут же вскочил на ноги, готовый сражаться дальше. Этого не потребовалось — он сломал минотавру шею голыми руками. Гигант лежал на полу, жалобно мыча и подергивая конечностями, пока наконец не затих, отдавшись в объятия смерти.

Тяжело дыша, Кратос переступил через труп и вошел в комнату. Беглый осмотр показал, что отсюда есть только один выход — круглая каменная дверь, украшенная знаком Посейдона, словно насмехалась над ним. Спартанец толкнул — дверь не шелохнулась. Попытался откатить ее в сторону — никакого эффекта. Тогда он просунул пальцы под низ и попробовал поднять. Мало-помалу это ему удалось. Когда нижний край двери дошел ему до пояса, спартанец, крякнув, подбросил ее вверх и кубарем покатился вперед. Как только Кратос встал на ноги, тяжелая плита с грохотом упала на место, в специальную щель, и с этой стороны открыть ее было уже невозможно.

Но это не заботило Кратоса. Его путь вел вперед.

Он побежал по узкому туннелю, уходящему в глубь горы, и вскоре заметил в его дальнем конце еще одно помещение, освещенное факелами. Когда он вошел, просторный зал мгновенно залился ослепительным сиянием, ярче, чем колесница Гелиоса в полдень. Кратос прикрывал глаза огромной рукой, пока свет не поблек настолько, что можно было посмотреть по сторонам. И снова перед ним была массивная дверь со знаком Посейдона, а перед ней — сверкающая металлическая рукоять, уходившая в каменный пол.

— Трезубец Посейдона, — проговорил Кратос, подходя ближе, и на всякий случай обернулся.