Вит внимал с открытым ртом. Это ж сколько всякой гадости напридумано, чтобы простого человека издали распознать?

    -  …у судейских, цеховых синдиков и членов магистрата - кинжалы. Так же у лекарей и цирюльников. Для облегчения. Слугам прописаны палицы. Булава «массюэль», граненая - слуга дворянина. Булава «квадрель», с крыльями - привратник цехового старшины. Шипастый «кастет» - это, значит…

    -  А господа?! Взаправдашние?!

    Вит никогда не видел настоящих господ. Сейчас святой отец ответит, и решится вечный спор сельской ребятни: бывает или нет? Врали шпильманы, изредка проходя через Запруды, или верно сказывали?! Честен был горстяник, о жизни в Хенинге мельнику говоря, или байки складывал?!

    -  А взаправдашние господа, сын мой, то есть дворяне, рыцари и титулованные особы, безоружны есмь. Согласно «Зерцалу Обряда», как высшее сословие. Ибо сильны родом своим, честью дворянской, и всего, что Господь дал Адаму, им достаточно для защиты и нападения, как скороходу достаточно ног его без позорной нужды в костылях. Это про вас, худородных, сказано Фридрихом, архиепископом Зальцбургским: «…если же узнают, что кто-то в подражанье знати не носит копье, меч или другое оружье, то он лишается милости и должен быть задержан, как человек опасный…»

    В полном обалдении Вит принюхался. Мудреные словечки квестаря, цеплявшиеся друг за дружку без видимого смысла, разом вылетели из головы. Какое «Зерцало Обряда»?! какой архиепископ?! - если в воздухе отчетливо запахло царством небесным.

    Сдобой. Пышками, калачами, рогаликами.

    -  Смышлен твой нос, сын мой. Вернул нас, неразумных, на стезю истины.

    Фратер Августин усмехнулся собственному красноречию. Гордыня. Первый смертный грех. Перед сельским разиней знатоком выставляться? Прости, Господи, меня, грешного…

    -  Квартал Булочников за углом. Ну, пекаря сам сыщешь? Или помочь?

    Вместо ответа Вит припал поцелуем к ладони монаха.

    -  Из обители снова в мир пойду, о тебе справлюсь. - Узкие пальцы начертали круг благословенья, осенив мальчишечьи вихры. - Латраном, говоришь, пекаря зовут?

    Оправив плащ, цистерцианец перекинул суму поглубже за спину.

    -  Святой отец! - наконец решился Вит задать вопрос, который давно жег ему язык. - А что у вас в суме? Эти… дульгеции?! Со сковородками?!

    -  Индульгенции, - без малейших признаков насмешки поправил фратер Августин. - Со сковородками. Жизнь, сын мой, удивительная штука… Иногда только на сковороде и поймешь. А еще у меня в суме - книги. Любимые книги. Знаешь, что это такое: книги?

    -  Не-а, - честно ответил Вит.

    XVIII

    Дураку ясно: булочники должны быть толстыми. Складки на затылках, колыханье животов над поясами. Румяные щеки - бурдюками. Еще бы! - на чистых блинах-то, на крупитчатых… Вит разочарованно бродил от пекарни к пекарне, от дома к дому, от лавки к лавке. Всякого худого человека обходил стороной: этот точно не знает, где живет пекарь Латран.