Хрюшки…

    Мало-помалу восторг угасал. Ну, город. Неделя-другая, и это Вит уже будет пальцами тыкать. Насмешки строить. Вечный голод давал о себе знать, но просить было стыдно, а развязывать котомку, чтобы подъесть остаточки, - вдвое стыднее. Он не нищеброд. Он ищет пекаря Латрана. Сейчас найдет. Вот смелости наберется, спросит раз-другой и найдет. Станет подмастерьем. Один калач печется, второй в рот просится, один в печь, другой - в рот…

    -  Ты! Ты! ты! ты! ты…

    Первое, что бросилось в глаза отскочившему Виту: богемский гугель на голове дурной девки. Точь-в-точь как у Шлоссерговой супружницы: с пелериной, с насечкой по краю воротника. Гугель сидел на дурехе косо, почти закрывая левый глаз. Платье из приличных (Вит лучшего отродясь не видывал!), но часть крючочков расстегнулась, а подол топорщится, будто на морозе задубел. Девке, похоже, без разницы: вон, зенки выпучила. Плюется:

    -  Ты! Ты, ты… Я тебя видела!

    Видела она. В пруду с лягушками. Мальчишка отступил на шажок. Шиш их знает, городских. Может, тут и с ума-то, не как везде, спрыгивают. По-особому. Безумных Вит опасался; даже когда друзья бегали на юрода Хобку глядеть - не ходил. Чего там глядеть?

    -  Ты! - Девка вдруг присела раскорякой. Точно, булочница: жирная. Ноги короткие.

    Спросить про Латрана? Ага, она тебе укажет путь-дорожку…

    -  Где твоя шапка?

    -  К-какая? к-какая ш-шапка?!

    Дурная девка прищурилась. Затараторила сорокой:

    -  Шапка остроконечная, верхушка загнута назад, окружена златым ободком о четырех зубцах..

    Прикусила язык: больно, аж слезы навернулись. Взгляд просветлел, сверкнул пониманием.

    -  Ой, что это я! Ты ж мытаря убил! Тебе ж прятаться надо!

    Пит сразу все понял. Бежать надо, да бежать некуда. Ищи, парень, пекаря Латрана, пекарь тебя точно в тюрьму сволочет! Вона, весь Хенинг знает, кто мытарев убивец! Первая же безумица, и та… Быстро повернувшись, он наладился было делать ноги, подальше от горластого пугала - и ткнулся лицом в чей-то живот.

    Весьма неприветливый живот, надо заметить.

    -  Ты, селюк, на месте стой, - густо посоветовали сверху. - На месте стой и слушай, чего тебе Глазунья говорит. А то пятки выдерну, в ухо засуну.

    Двое здоровенных парняг скучали перед Витом, загораживая дорогу. Таких на мельницу, все мешки за час перетаскают. Который советчик, тот уже молчал. А который и раньше молчал, тот из пальцев заковыристую мысль скрутил. Повертел мыслью, показал: чего он тоже селюку повыдернет, если пяток на его долю не хватит.

    Немой, значит.

    Вит сгоряча решил: вот они - господа. Взаправдашние. О ком шпильманы поют. Поскольку оружья позорного при них не наблюдалось. А там приметил: под плащами таят. Дрын дубовый да звезда на цепи. Удобно прятать: вроде как нету, вроде как благородные мы по самое не могу.

    Надоело немому ждать. Протянул лапищу, развернул селюка.

    К себе задом, к девке передом.

    Сопротивляться Вит раздумал. Во-первых, уж больно вид у парней серьезный был. Да и мытарева памятка зудела: убивец! убивец! - а как убивец, с чего убивец, то неведомо.

    Лучше стоять смирно.

    -  Бежим! бежим! - плевалась девка, гусыней топчась на месте.