... Но как же он почувствовал, что Катька пытается его усыпить или отравить! Не на такого напала, корова безрогая!

Клим снял ботинки, чтобы случаем не скрипнуть, тихо-тихо прополз по лестнице, покрывшись весь потом и уже перепугавшись, что прется прямо в лапы злоумышленникам, не взяв даже простого кухонного ножа! Но не спускаться же снова вниз!

Заорет в крайнем случае.

Так же, по-пластунски, прополз он и коридором.

Дверь на чердак была зарыта.

На чердаке шла работа.

Илья отдирал стойкую крышку.

Она скрипела, подвизгивала, но не сдавалась.

В этот момент Клим без звука приоткрыл дверь.

Крышка довольно громко треснула...

Катя оглянулась.

Просто так, чисто интуитивно, - она уж никак не могла предположить, что увидит "усыпленного" ею Клима!

Он стоял и улыбался.

Она завизжала, чего не ожидала от себя, и пихнула Илью от бюро.

Тот ничего не понял и зашипел на нее, - ты, что?..

Клим вошел на чердак, со словами, - что это вы, дети мои, тут делаете? Зачем чужую мебель ломать, а? Хоть и старую... У хозяйки спросили бы?

Катя и Илья стояли молча, опустив руки, как приговоренные. Даже Катя перестала быть быстрой, энергичной и сообразительной.

В голове у неё лихорадочно крутились варианты, полуварианты, четвертьварианты того, что возможно ещё исправить...

Ничего дельного не сварилось в катиной умной головке. Потому она и молчала.

А у неделового Ильи сразу же организовался единственно возможный вариант.

Он зарыдал на сухую и униженно начал бормотать.

- Клим, я вам все объясню. Только выслушайте...

Клим с важностью ответил, садясь на продавленный стул, - ну что ж, давай объясняй.

Илья же понимал, что сейчас надо спасать свою и катькину шкуренки... И что, пожалуй, им подвезло, что здесь оказался Клим, а не кто-нибудь другой.

С Климом, казалось Илье, можно поладить.

- Клим, я ... мы...

Клим перебил его невежливо, - кто это - "мы"? Кто тебе эта Катерина?.. Или тут нанял?

Катя вспыхнула от оскорбления, но промолчала.

Она ещё совершенно не знала, что говорить и слушала, - с ощущением полного провала, - безобразные рыдания Ильи и его беспомощные оправдания.

- Мы... мы с Катей, муж и жена... - Заскулил Илья и Катя подумала вдруг, что, наверное, Илья правильно обозначил официально их отношения. Приличнее...

И если бы Катя умела так вот, сразу зарыдать, когда безнадежная злоба подкатывает к горлу, - это было бы мудрым решением.

- Это дело, - старая история, Клим, я расскажу сейчас... меж тем нудил Илья, перестав рыдать и лишь пошмыгивая носом, здесь находится... вещь и бумаги моего отца... Что именно, он мне не сказал, но велел добыть. И вот потому мы...

Клим перебил его.

- А что же ты честно-то Эльке не сказал об этом? Финтил, притворялся, крутил, черт-те что?.. Побоялся, что она не отдаст? И правильно сделает! Откуда известно, что ЭТО, - не знаю, что, твоего отца? Кто твой отец? Спросил он, и Илья понял, что Клим ничего не знает.

Значит, можно и нужно соврать. А если Элька расскажет?

Но до Эльки им с Катей "доживать" нельзя.

- Мой отец был тоже генералом и другом Петрова. Но Петров оказался человеком неверным... Он взял у отца ТО САМОЕ. На сохранение как бы. А когда отцу понадобилось, Петров интриганством и ложным доносом заслал отца в Забайкалье. И ни на письма, ни на телеграммы отца не отвечал. А отец был ранен и всю жизнь прокантовался по госпиталям. Теперь он при смерти. Потому мы здесь.

Илья с достоинством замолчал.

Клим тоже молчал, раздумывая над речью Ильи.

То, о чем он услышал, могло быть и правдой, но было - неправдой.