|
Глаза ее округлились, когда она говорила об этом, а я думала, ага, она скучает по привычкам, она из тех людей, которые привыкают, в точности такая же, как Клеменс. Вслух же я произношу лишь пару утешительных фраз, ничего, все еще наладится. На некоторое время повисает задумчивое молчание, в наших чашках позвякивают ложки, за окном слышен шум проезжающего трамвая. Карина нарушает молчание первой. Она работает, преподает в вечернем университете испанский язык и ведет курс испанской кулинарии. В ответ я рассказываю о своей работе переводчицей, я тоже, как видишь, осталась верна испанскому языку, солнце становится нежнее, оно окутывает нас мягкой тканью света, и я, повинуясь какому-то мне самой непонятному капризу настроения, начинаю рассказывать Карине о Клеменсе и планах ремонта нашего дома, вникая в мелкие, несущественные детали, и она тем не менее внимательно меня слушает. Я вижу, что она сидит в напряженной позе, понимаю, что мне давно пора умолкнуть, но я продолжаю говорить, становлюсь неудержимо болтливой, рассказываю о новом «пежо» Клеменса, о невероятно крючковатом носе каталонского поэта, стихи которого сейчас перевожу, и о путешествии, которое мы запланировали на следующую осень.
6
Так происходит удивительное. Те самые вещи, которые уже давно мне надоели, вещи, навевающие на меня бесконечную скуку, теперь, когда я о них рассказываю, приобретают значимость, начинают переливаться радужными красками, если я достаточно долго выдерживаю их в лучах интереса Карины. Наверное, именно поэтому я тотчас соглашаюсь, когда она предлагает встретиться еще раз. В меня вдруг вселяется глухая и бесцельная надежда, и я возлагаю ее исключительно на Карину. Как будто мне сможет помочь эта женщина, которая сама только и делает, что жалуется!
7
Домой я вернулась окрыленной. Но, открыв дверь и войдя, я ощутила такую вялость и усталость, словно воздух квартиры, начиная с прихожей, был пропитан хлороформом, не желавшим улетучиваться, несмотря на то что я настежь распахнула все окна и включила диск с быстрой, ритмичной музыкой, прибавила громкость, потом еще, но не почувствовала ничего, кроме немилосердного давления на барабанные перепонки, я замечала лишь, что в комнате стоит невыносимый шум. Я выключила проигрыватель и пошла в кабинет, где меня ждал перевод, над которым я тогда работала. Собственно, через две недели я должна была его сдать, но я занималась тем, что хаотично переставляла слова, проверяя, как они звучат, и никак не могла прийти к окончательному решению; к тому же из одного только духа противоречия я выбирала, чтобы отстоять свое мнение, какового, впрочем, у меня не было, из сомнительных слов самые отдаленные по смыслу, отчего тональность целого весьма мало напоминала исходный текст. Вероятно, это был мой способ избавляться от раздражения. Но сегодня я даже не стала садиться за стол, я стоя перелистала текст, полила цветы выдохшимся яблочным соком, вышла из кабинета и принялась готовить ужин. При этом я не переставая думала о Карине. Мысленно я рассказывала ей о сегодняшнем вечере, о том, что я готовлю на ужин, что сейчас в дверь должен позвонить Клеменс, и он действительно позвонил, этот звук заставил меня привычно метнуться из кухни к входной двери, так как Клеменс всегда ленился достать из кармана ключ и очень не любил долго стоять под дверью. От него слегка пахло сигаретами и, благодаря лосьону, древесной корой, он поцеловал меня и прошел на кухню, я голоден как собака, и я смеюсь, как смеюсь всегда, когда он произносит эту фразу. У Клеменса такой счастливый вид, и я поклялась себе, что не стану язвить. Он наматывает на вилку макароны в соусе именно так, как я себе это представляю, причем на вилке образуется трехцветный букет из макарон, мяса и горошка — все, как всегда. Пока Клеменс, как обычно, просматривает газету и выкуривает свои две сигареты, я ухожу в кабинет, чтобы наверстать упущенные часы, но в этот момент в дверном проеме появляется Клеменс, ты сегодня выглядишь такой умиротворенной, наверное, сегодня у тебя был удачный день, его силуэт кажется призрачно огромным на фоне темной прихожей, и я понимаю, что он хочет со мной спать, я выключаю настольную лампу и иду за ним. |
