-  Однако! - сказал я, переставая прикрываться ладонями. - У вас, я вижу, тут все запросто!

    Барышня меня не слышала, грациозно плескалась в воде. Я уже начал отходить от температурного перепада и не без понятного интереса наблюдал за неожиданной русалкой.

    -  Согрелся? - спросил сзади знакомый голос.

    Я, словно застигнутый на месте преступления, испуганно обернулся.

    Ко мне шла Матильда, тоже босая и тоже в тунике, только в отличие от плещущейся нимфы, золотой. Не знаю, когда она успела привести себя в такой необычный вид. Времени с нашего приезда прошло совсем немного, но, этого нельзя было не признать, выглядела моя напарница великолепно. Я сразу забыл о голой девице и смотрел на боевую подругу не самым скромным взглядом, на который был способен.

    -  Да, согреваюсь, - ответил я, все больше удивляясь происходящему.

    Матильда была свежа и соблазнительна, будто у нас не было нескольких тяжелых дней проведенных черт-те где, бессонных ночей и ночевок «в антисанитарных условиях». Лицо ее было чисто, без недавнего шрама от пули. Но особенно меня поразили ее волосы, легкие, пышные, какие бывают только после тщательного ухода.

    -  Мадам, я больше вам не нужна, мне можно уйти? - спросила, подплывая к краю бассейна, голая мадмуазель.

    -  Идите, Мадлен, - разрешила недавний корнет.

    Девушка подтянулась на руках, села на край мраморной ванны, скромно перекинула сведенные ноги, потом она встала, гибким движением, подхватила с пола свою тунику, и пошла к выходу, оставляя на белом мраморе пола мокрые следы.

    -  Э… - начал я, - ты можешь мне сказать, что здесь происходит?

    -  Что ты имеешь в виду? - состроив невинную гримасу, спросила француженка.

    -  Вообще все, начиная с Пузырева.

    -  Вот ты о чем! Я думала, ты спросишь другое!

    -  Это я тоже спрошу, и о нашей встрече, и об этом дворце, - с нажимом пообещал я, - но, сначала, объясни, что означало странное замужество, гувернантка маменька, а потом уже расскажешь все остальное!

    -  Вы хотите знать о бедном Викторе? - грустно сказала она. - Просто он обыкновенный глупый гений.

    -  Глупых гениев не бывает, - перебил я, - это нонсенс!

    -  Ты ошибаешься, их сколько угодно. Если человек из простой научной любознательности создает оружие, которым можно убить миллионы людей, то кто он? Это можно назвать и прогрессом и безответственной глупостью, кому как нравится. Бедный Виктор был так многосторонне талантлив, придумывал такие необыкновенные вещи, что попади его изобретения в руки умного, предприимчивого правителя, того же генерала Бонапарта, легко представить, что сталось бы с человечеством!

    -  Можно подумать, что он Леонардо Да Винчи, - парировал я, почему-то начиная испытывать к покойном Виктору Абрамовичу ревнивое чувство, резонно считая, что обо мне так никто никогда не скажет.

    -  Да, у них было много общего. Только идеи Леонардо в его время технически не могли быть осуществлены, а оружие, изобретенное Виктором, можно сделать уже сейчас.

    -  Значит, его шкатулка с рукописями уничтожена?

    -  Давай поговорим об этом завтра, думаю у тебя ко мне будет очень много вопросов, - улыбнувшись, сказала она и потянула завязки своей золотой туники. - Я так по тебе соскучилась…

    Тонкая воздушная ткань неправдоподобно медленно начала скользить вниз по ее телу.