Жерар Клейн. Боги войны
С неба сыплет злая манна, Но в какой из дней, нежданно, Все народы, как ни странно, Жить в любви и мире станут?
Трам‑тарам, тирим‑там‑там, Месть нужна лишь мертвецам! Старая французская песенка
1
Бестия плакала, как ребенок. Нет, не от угрызений совести, хоть и убила три дюжины человек, а оттого, что оказалась так далеко от родной планеты. И кому, как не Корсону, было понять ее горе: ему самому потребовалось собрать всю свою волю, чтобы не расплакаться. В непроглядной тьме он осторожно шарил вокруг себя руками, боясь пораниться о траву, которая, если верить Инструкции, должна быть острой как бритва. Он нащупал клочок голой земли и лишь тогда медленно‑медленно переместился вперед. Дальше начиналась трава – мягкая, как мех. Изумленный Корсон отдернул руку. Трава обязана быть жесткой и острой. Урия – враждебная, опасная планета. Вспомнить Инструкцию: мягкая трава обязательно скрывает ловушку. Урия ведет войну с Землей... Но прежде всего надо узнать, обнаружили уже уриане Бестию и самого Джорджа Корсона. Ну, Бестия‑то способна дать им отпор. А вот Корсон – вряд ли. В двадцатый раз он прикидывал в уме: уриане видели, как корабль исчез в море огня, и наверняка считают весь экипаж погибшим. До утра они ничего не предпримут, если джунгли Урии хотя бы наполовину так ужасны, как предупреждает Инструкция. Снова и снова приходил Корсон к одному и тому же мрачному выводу. Три смертельные опасности угрожают ему: Бестия, туземцы и фауна Урии. Впрочем, делать все равно нечего, и он решился встать – на четвереньках далеко не уйдешь. Правда, окажись он сейчас поблизости от Бестии, это стоило бы ему жизни. Корсон знал, в какой стороне находится Бестия, но не мог даже приблизительно определить разделявшее их расстояние. Ночь поглощала все звуки. Или их заглушал страх? Медленно, осторожно он поднялся, стараясь не касаться травы и листьев. Над головой спокойно светили звезды – далекие, но совсем не враждебные, похожие на те, что он столько раз видел с разных планет, разбросанных по всей Галактике. Усыпанный звездами небосвод почему‑то немного успокоил его. Некогда на Земле люди давали имена созвездиям, считая их вечными и неизменными, а те оказались лишь случайными и непостоянными скоплениями звезд, меняющимися даже в зависимости от места наблюдения. Теперь земляне слишком многое знали о звездах – и больше не наделяли их божественной силой. Положение отчаянное, но не безвыходное, подумал Корсон. Есть надежное оружие, правда, оно уже почти разряжено. Как раз перед самой катастрофой он ел и пил, значит, по крайней мере на несколько часов голод и жажда ему не угрожают. Ночь довольно прохладная – тем лучше, не сморит сон. А главное, он один уцелел из экипажа в тридцать семь человек – невероятное везение! – свободен и при этом даже не ранен. Плач Бестии стал громче, напомнив Корсону о проблеме номер один. Если бы в тот момент он не находился рядом с клеткой Бестии, то сейчас скорее всего плыл бы газовым облачком где‑нибудь в урианских небесах. Но перед самым взрывом корабля он, как и требовало задание, пытался найти общий язык с этим чудовищем. А по ту сторону невидимой перегородки Бестия всматривалась в него шестью из своих восемнадцати глаз, расположенных вокруг того, что было принято именовать ее талией. Лишенные век глаза меняли цвет с определенной последовательностью и частотой – это был один из способов общения Бестий. Длинные пальцы с острыми когтями – по шесть на каждой из шести лап – ритмично постукивали по полу (еще один способ общения). Унылый монотонный вой вырывался изо рта, которого Корсон не мог видеть: чудовище было выше человека раза в три, к тому же рот окружала густая поросль – издалека ее можно было принять за волосы, но вблизи становилось ясно, что на самом деле это множество тончайших, прочных как сталь пружинок, способных распрямляться с невероятной быстротой; они служили Бестии щупальцами. |
