Все это я видела в человеке, стоявшем теперь подо мною.

— Папа!

Он резко поднял голову при звуке моего бестелесного голоса, но при этом озадаченно морщил лоб. Насколько хорошо он мог меня слышать?

— Рианнон! Ты здесь, дочка?

Наверное, он улавливал лишь эхо моей души.

Я собрала всю свою энергию в одно слово, прокричала:

— Опасность! — и беспомощно всхлипнула.

— Да, дорогая, я почуял в ночи опасность!

Лоб его внезапно разгладился. Он решительно направился с площадки, перепрыгнул на узкие деревянные мостки, идущие по всей длине внутренней стены замка, и пустился бежать.

Я едва поспевала за ним там, в небе, когда он ворвался в сторожевую башню и загудел голосом, очень похожим на папин, правда, с сильным шотландским акцентом:

— Вооружайтесь, будите всех! Эпона предупредила меня об опасности! Живее, ребята! У меня бегут мурашки по коже, а это верный знак, что у нас мало времени.

Через окно я наблюдала, как ошарашенная охрана последовала за человеком, так похожим на моего отца. Они вооружились и спустились в недра башни, где, как я слышала, начали будить остальных. Ночь наполнилась криками, бряцаньем оружия и воплями, доносившимися из внутренних покоев замка.

Возглавляемые моим отцом, кое-как одетые в поспешно подвязанные килты, мужчины вооружались на ходу, спеша из казарменной башни в сердце замка, но враг уже орудовал там вовсю. Я беспомощно смотрела, как из внутренних помещений замка навстречу охранникам появлялись твари. Их белую кожу теперь окрашивала кровь первых жертв. Они не были порождением ночного кошмара — это и был сам кошмар. Я никак не могла различить оружие в их руках, но когда охранники вступили с ними в бой, то от мечей и щитов оказалось мало толку против когтей и оскаленных зубов. Человекоподобные твари брали количеством и свирепостью, так что охрана замка оказалась не способна им противостоять. Многим тварям даже хватило времени на то, чтобы насытиться кровью и теплыми внутренностями все еще живых людей, пока остальные, окружив их, продолжали бойню. Звук плоти, разрываемой на части, не похож ни на один другой. Наблюдая за происходящим, я чувствовала, как у меня содрогается душа.

Я потеряла из виду отца и попыталась заставить мое тело подлететь поближе к битве. Оно мне не подчинилось, а потом необходимость в этом отпала — я увидела отца. Его окружили человекоподобные твари. Из открытых ран на руках и груди отца хлестала кровь, но он продолжал размахивать огромным мечом. У ног воина валялись две обезглавленные туши, испытавшие на себе его силу. Твари взяли человека в кольцо, держась поодаль от лезвия меча.

— Ко мне, кровавые трусы!

Этот вызов был мне знаком, хотя за свою жизнь я слышала его всего лишь раз. Случилось это во время футбольной тренировки. Отец перевел в запасные звезду лайнбэкеров, защитника, пойманного с поличным на воровстве в местном магазине. Самодовольный юнец внушал отцу, что его поведение вне поля не имеет значения. Мол, он все равно должен играть, потому что лучше его в команде никого нет. Отец вывел парня вместе с его самомнением на середину поля и на виду у всей команды заявил: «Если собьешь меня с ног, можешь завтра играть». Парень был почти на шесть дюймов выше отца, более чем на тридцать лет моложе и по крайней мере фунтов на сорок тяжелее, но не смог повалить отца на землю, так что, будьте уверены, в тот сезон он не принял участия ни в одной игре.

Теперь тот человек бросил свой вызов совсем как мой отец. Он держался как отец, обладал такой же силой и снова был прав, но на этот раз я знала, что это не будет иметь никакого значения. Воин привлек к себе внимание еще большего числа врагов. Они подходили по одному, кольцо становилось все плотнее, и вот уже не меньше двадцати тварей, расправив крылья и оскалив зубы, окружали отца.