Я продолжала нестись вперед и успела увидеть, что направляюсь к какому-то большому строению, крепко сидящему на краю одного из самых внушительных утесов. Очень похоже на Эдинбургский замок. Да, я и в Шотландию возила группу старшеклассников и хлопот им почти не доставляла, что бы они там ни говорили. Подлетев ближе, я почему-то замедлила ход и смогла как следует все разглядеть.

Это был чудесный огромный старый замок. Я пролегала как раз над входом со стороны берега. В отличие от большинства замков, которые я посетила в Европе, этот, похоже, сохранился в идеальном состоянии. Над четырьмя массивными башнями развевались флаги с серебряной кобылой, вставшей на дыбы. Надо же. Совсем как та крутая лошадка, что паслась у храма.

Тыльная сторона замка располагалась на краю утеса, с виду весьма опасного. Должно быть, его обитатели могли любоваться отсюда поразительными видами. Фасад замка, над которым я дрейфовала, смотрел на плато, покрытое деревьями и постепенно снижавшееся в долину, где примостилась аккуратненькая деревенька. Через его лесистую часть пролегала хорошо обкатанная дорога, соединявшая деревню с замком, что доказывало их явные прочные связи. Замок был окружен типичным высоким валом. Тот смыкался на огромных воротах и не производил при этом впечатления чего-то грозного и холодного. Наоборот, замок казался хорошо освещенным, а его вход был гостеприимно открыт. Если бы он служил военной крепостью, то был бы закрыт и охранялся, а чудесный лес из старых деревьев был бы срублен, чтобы враг не смог потихоньку подобраться.

Но замок в моем сне выглядел явно не приспособленным для ведения военных действий и, вероятно, охранялся только Пирсом Броснаном! Кем же еще? Более чем вероятно, он сейчас поджидал меня внутри, чтобы натереть мне все тело съедобным розово-кокосовым маслом, а затем медленно его слизать. Ням-ням... Вот почему мне показалось странным, что мое тело по-прежнему витало над замком. Ладно, я определенно была готова спуститься вниз и перейти к более интимной части моего сна.

На моих губах появилась предвкушающая улыбка, но ничего не произошло.

Я по-прежнему летала.

«Хорош, я сказала! Я готова спуститься вниз! Почему ничего не меняется? Что, черт возьми, такое? Страна грез — мое изобретение. Она подчиняется мне».

Помню, как я в первый раз поняла, что не у всякого есть способность контролировать свои сны. Я училась в третьем классе, и в один из понедельников моя подружка пришла на занятия бледная и расстроенная. На перемене я поинтересовалась у нее, что случилось, и услышала в ответ поразительную вещь. Подруга призналась, что ночью ей приснился страшный сон. Я сказала, что ей следовало просто приказать сну измениться, и она посмотрела на меня так, словно я спятила или напугала ее, а потом заметила, что это невозможно. Сны творят то, что хотят. До той минуты мне ни разу не пришло в голову, что не все умеют управлять своими снами. Если мне когда-нибудь грезилось что-то неприятное или страшное, то я просто приказывала сну измениться, и он каждый раз выполнял мою просьбу. За тридцать пять лет жизни мне ни разу не приснился сон, который отказался бы мне подчиниться. Подружки считают, что это круто, бойфренды уверены, что я все выдумываю. В общем, я всегда сама отвечала за свои сны.

До сегодняшней ночи.

Я зависла над замком в полной растерянности, к которой примешалось расстройство. Я назвала бы этот сон не плохим, а просто досадным.