— Миледи, я ее слуга.

— Похоже, она не ценила тебя и даже не нашла приличного названия для твоей работы. Наверняка и зарплата тоже дерьмовая. А что, уволиться ты не могла?

— Вы не понимаете, миледи. Она владеет мной. Я ее собственность.

«Мой бог!»

— Ты ее рабыня?

— Да. А теперь ваша, миледи.

— Нет! Я не могу иметь рабов! Я освобожу тебя. Дай мне бумагу или что там положено. Все это абсолютно нелепо.

— Вы не должны так поступать, миледи. — Она снова побелела, в ее голосе послышалась паника. — Мое назначение в жизни — служить Рианнон. Маккаллан купил меня для своей дочери, когда я была совсем ребенком. Так заведено в нашем мире.

— Но это не мой мир.

— Теперь ваш, миледи.

Меня захлестнуло изнеможение. «Что я здесь делаю? Неужели все это происходит в действительности?»

— Поспите, миледи. Утром все прояснится.

— Все по-прежнему будет странным и диким.

Но сон все-таки меня сморил. Выпитое вино в сочетании с напряженным днем послужили отличным снотворным. Веки налились свинцом, у меня не осталось ни малейшего желания или сил снова их открывать. Сомкнувшаяся темнота дарила долгожданный отдых.

Если не считать Шотландию Дианы Гэблдон и планету Перн, выдуманную Энн Маккефри[9], больше всего я люблю бывать в стране грез. Я всегда вижу чудесные сны — цветные и, разумеется, трехмерные. Страну моих грез населяют летающие герои, которые влюбляются в героиню, то есть в меня, конечно, спасают мир, небо в котором прелестного лилово-фиолетового оттенка, а затем добывают ограненные бриллианты из сырой руды своими сильными, но нежными руками. Любимый поклонник всегда умоляет о привилегии оплатить мой огромный долг по кредитной карточке Энн Тэйлор[10] в доказательство своих преимуществ. В перерыве между ухаживаниями Пирса Броснана, который тоже умеет летать, я нежусь на золотистых не липких карамельных облаках, дрейфующих по лиловому небу, и занята только тем, что щекочу животики пушистых толстых черно-белых котят, потягиваю шотландский виски пятидесятилетней выдержки и сдуваю со старых одуванчиков белые маленькие штучки, которые, падая, превращаются в снежинки.

Теперь вы поймете, как мне не терпелось уплыть в страну грез после нескольких дней сплошного стресса и смены миров. Свернувшись клубочком на боку и ровно дыша, я с радостью погрузилась в глубокий сон, предвкушая новое приключение.

Вы также поймете, почему меня поначалу не встревожило, что я взлетаю над кроватью. Я открыла глаза и увидела, как моя душа отделилась от спящего тела, взмыла вверх и прошла сквозь потолок.

Да, действительно, у меня невероятно большая кровать — даже если смотреть сверху.

Полеты или парение — клевый побочный эффект посещения страны грез. Во сне мне обычно приходится пробежаться на старте, держа руки перед собой, а потом подпрыгнуть и только тогда вознестись, но что за беда — это ведь страна грез, не имеющая отношения к реальности, так что здесь все годится.

Но вернемся к моему теперешнему полету. Я проскочила сквозь крышу, покинула пределы храма Эпоны, и тут у меня почему-то закружилась голова. Полеты во сне всегда доставляли мне удовольствие, поэтому я удивилась, откуда взялись эти неприятные ощущения — и перед глазами карусель, и внутри все сжалось! — но вскоре это прошло без следа, и я забыла о секундном недомогании. Я расслабленно парила в ночном небе, глубоко дышала и любовалась красотой пушистых облаков, скользящих перед полной луной. Я заметила, что это были не обычные золотистые карамельные облака из моих снов. Данное обстоятельство тоже показалось мне немного странным. Еще я поняла, что запах ночного воздуха мне не снится, я действительно его ощущала. Впрочем, обычно я вижу очень зрелищные и реалистичные сны, поэтому мне стало любопытно.