Пока Гадес дразнил языком ее грудь, его руки продолжали двигаться дальше. Сначала он погладил ее ноги, наслаждаясь ощущением округлых мышц. Помня, что следует уделять внимание мелочам, он остановился на бархатной коже под коленом. Потом, следуя безмолвным подсказкам ее тела, он перешел к внутренней стороне бедер. Богиня раскрылась ему навстречу и сама направила его руку к таинственной сердцевине, показывая, как приласкать чувствительный бутон, шепотом поощряя его, когда его пальцы ощутили ее собственный ритм.

Волна оргазма была мощной и стремительной. Лина выдохнула его имя, когда яростный электрический разряд возник в глубине и промчался по всему телу.

Гадес крепко прижимал богиню к себе, на время забыв о собственных желаниях и изумляясь, что ему удалось вызвать столь страстный отклик. Ему хотелось кричать от счастья. Она принимала его таким, каким он был, она хотела его и ему отдавалась.

Богиня открыла глаза и посмотрела на него. Он улыбнулся, отводя волосы с ее щеки. А она, еще не отдышавшись как следует, снова принялась целовать его.

— Знаешь, я думаю, что лучше всего, когда наслаждение получают оба, — тихо сказала она, заставляя Гадеса лечь на спину. — Это взаимный обмен, когда и даешь, и получаешь, и даже если удовольствие твоего партнера тебя бесконечно радует, это не избавляет тебя от необходимости удовлетворить собственные желания.

Она гладила его сильное тело, с наслаждением целуя солоноватую кожу, пока наконец темный бог не начал задыхаться. Капельки пота поблескивали на напряженных мышцах, Гадес изо всех сил старался справиться с нараставшим желанием. Наконец Лина крепко обняла его.

— Не сдерживайся больше. Я хочу ощутить тебя внутри... я хочу насытить твою страсть.

Гадес со стоном перекатился и лег на нее. Опираясь на локти, он, погружаясь в тело богини, смотрел ей в глаза. Ее влажный жар охватил его плоть, и темному богу понадобилась вся сила воли, чтобы не взорваться в то же мгновение. Все оказалось лучше и сильнее, чем его фантазии, лучше, чем кто-либо мог вообразить. Темный бог на мгновение замер, стараясь овладеть собой. А потом она с тихим стоном вскинула бедра ему навстречу, и он ответил с той же страстностью, и наконец весь мир вокруг перестал существовать и осталась только она, его богиня. И она, ритмично двигаясь, вела его к финалу. Наконец, сотрясаясь в судороге наслаждения, Гадес зарылся лицом в ее волосы и только и мог, что повторять и повторять: — Персефона... Персефона...

Ее разбудил знакомый сладкий аромат. Улыбающийся Гадес стоял возле кровати. Он был почти обнажен, лишь бедра прикрывала узкая полоса ткани. В одной руке темный бог держал бокал с прохладным золотым напитком, в другой — шелковый халат.

— С добрым утром, — сонно пробормотала Лина.

— С добрым утром. Я подумал, что ты, наверное, просто умираешь от жажды. — Гадес кивком головы указал на бокал. — И еще Эвридика принесла тебе вот это. — Он через плечо показал на столик, на котором громоздились гранаты, невероятно аппетитные сыры и разнообразные булочки.

Лина подумала, что Гадес вряд ли мог бы выглядеть более восхитительно, чем в этот момент, когда стоял возле кровати, волнуясь, но стараясь делать вид, как будто ему не впервой видеть богинь в этой постели.

— Спасибо.

Лина села и потянулась. Простыня соскользнула, и глаза темного бога алчно уставились на обнаженную грудь богини.

Гадес как зачарованный поставил бокал на столик у кровати и опустился перед Линой на колени; обхватив ладонями ее груди, он стал целовать соски. Хотя его прикосновения были очень нежными, Лина невольно вздрогнула. Ее тело невероятно, фантастически насытилось любовью, вот только ныло ужасно...

Гадес отшатнулся.

— Я сделал тебе больно?

— Нет, просто я стала слишком чувствительной. Видишь ли, семь раз за одну ночь.