По дороге домой он принял решение написать письмо брату, который проводил свой медовый месяц в Виндзоре, — бедняга Георг, надо же было случиться такой беде!

Стоя у окна, Мария Фицгерберт наблюдала, как отъезжала карета Уильяма. В это время в комнату вошла мисс Пиго, которая была не совсем обычной компаньонкой: она не расставалась с Марией с самого начала ее романа с принцем и была свидетелем всех ее радостей и огорчений. Она любила их обоих, и их разрыв стал для нее настоящей трагедией.

— Герцог Кларенс был у вас с каким-нибудь поручением?

Мария повернулась к ней.

— Конечно, — сказала она. — Очень похоже на него. После церемонии он присылает брата сказать мне, что я единственная в мире женщина, которую он любит.

— Это правда, — ответила мисс Пиго.

— И нам это так важно! — добавила Мария с издевкой.

— Да, важно.

— Как леди Джерси. И как эта церемония.

— Послушайте, Мария, будьте благоразумны. Он должен был жениться, потому что нужен наследник.

— А леди Джерси?

— Он не собирался бросать вас ради нее. Это вы его оставили.

— Неужели вы думали, что я позволю себя... оскорблять?

— Нет, не думаю. Но он бы вернулся.

— Мне не хочется говорить о нем и его делах. Пусть идет к леди Джерси, пусть женится. Мне очень жаль эту несчастную принцессу. Я ни на секунду не хотела бы оказаться на ее месте.

— Я тоже. То, что я слышала... И знать, что он влюблен в другую...

— Старая романтичная Пигги! — сказала Мария с нежностью. — Я не знаю, как долго это продлится для миссис Джордан.

— Он славный малый, этот Уильям.

— Все они славные малые, вы это знаете, но не очень надежные. У них родился второй сын, слышали об этом?

— Да. И они очень уединенно живут у себя в Питерсгем-лодж.

— Миссис Джордан иногда выступает, ей очень хорошо платят, так что, может быть, им удастся избежать долгов.

— Поговаривают, что именно она и содержит семью.

— Может быть. Он вряд ли обойдется без долгов. Это у них семейная черта. Следующим будет Фредерик. Их воспитывали очень строго, Георг мне рассказывал. Мне кажется, что эта строгость и привела к тому, что они словно с цепи сорвались, как только получили свободу. Может быть, во всем и виновато это строгое воспитание...

— Ладно, будем надеяться, что принц не так уж несчастен, а Уильям и дальше будет доволен своей жизнью.

— Моя дорогая Пиг, вы всегда надеетесь на несбыточное, не так ли?

— Мария, вы плачете?

— Оставьте меня. Я никого не хочу видеть. Я чуть не разревелась при Уильяме. Тогда он бы тоже расплакался, я едва сдержалась. Жизнь с принцем научила меня сдерживать слезы. Он достаточно плакал за нас обоих... и его слезы никогда ничего не значили. Он всегда плакал очень эффектно, правда? Пожалуйста, оставьте меня одну.

Мисс Пиго ушла, размышляя про себя: она все еще его любит. И он тоже. В один прекрасный день он вернется.

Королева вошла в рабочий кабинет короля без его приглашения. Она никогда не позволяла себе этого до его болезни. Он вполне осознавал это, но не предпринимал ничего, чтобы помешать переменам в их отношениях. Это было неизбежно. Тот страшный эпизод пятилетней давности оставил в его памяти такой след, которому не суждено было никогда изгладиться. Он сознавал, что в течение нескольких месяцев был не в своем уме. Это было уже не первое проявление болезни, и он жил в постоянном страхе, что она настигнет его вновь.

Королева разделяла эти опасения, и их сблизили общие тревоги. Она волновалась не из страха за него, а из боязни за свое положение и судьбу власти.