Дети мои, — сказала Энн, — Иисус милосерден и будет оберегать вас от зла. Именем Господа нашего Иисуса заверяю вас, что все ваши мольбы будут услышаны, а теперь я покидаю вас, аминь».

— По-моему, она просто бредит, а остальные и уши развесили, — сказала Кэролин священнику на обратном пути, когда вся компания разбрелась по сумрачному лесу: маленькие группки, которые возбужденно обсуждали увиденное, и притихшие одиночки.

— Но, может быть, — сказал священник, — такова природа откровений. Как еще это может происходить? Как еще определить веру?

— Думаю, не так, — сказала Кэролин. — Получается замкнутый круг. Либо Дева Мария здесь, либо ее нет. Иначе быть не может.

— А вы что об этом думаете?

— Все это гроша ломаного не стоит.

— Уж больно вы непреклонны! Хотел бы я быть столь же уверенным, — сказал священник.

Он вновь отыскал вдову и некоторое время сопровождал ее, поддерживая под руку и вдыхая исходящий от нее запах увядания, чеснока, сухих цветов и старой керамической посуды. Этот запах успокаивал его, притупляя его земные желания и усмиряя демона у него в паху. Вдруг возле его плеча из ниоткуда вынырнула духовидица и пошла рядом в обескураживающем молчании.

— Извините, — сказал священник вдове, — не могли бы вы на минутку оставить нас наедине?

— Я прекрасно справлюсь без посторонней помощи. Просто я иду чуть медленнее остальных.

— Но вам понадобится помощь при переходе через ручей.

— Вероятно. И это весьма прискорбно.

Теперь священник остался один на один с духовидицей, чье лицо все еще блестело от слез. Это выглядело столь прелестно, что он закусил губу. Он шел размеренным шагом, заложив руки за спину, точно какой-нибудь монсеньор в кино, высокопоставленное духовное лицо в ниспадающей ризе. Недоставало только пурпурно-красного заката и овальных дымчатых очков. Духовидица пахла мшистым перегноем, а когда она стянула капюшон, он почувствовал слабый запах дыма, смешанный с запахом грязной одежды. Она ни на йоту не утратила свое великолепие и была еще более соблазнительной, чем прежде. «Как трогательна ее чистота, — подумал он. — Ее болезненная чистота».

— Церковь, — сказала она, остановившись среди папоротников. — Как вы думаете, когда мы можем начать?

— Мне нужно связаться с епископом, — сказал священник.

— При чем тут епископ?

— Он знает, что делать.

Духовидица положила руку ему на сердце. В густой лесной тени он почувствовал тепло ее руки.

— Вы сами знаете, что делать, — сказала она.

II

Украшение богослужения

13-14 ноября 1999 года

Прошел год с тех пор, как Том Кросс развелся с женой и лишился своей компании, которая занималась заготовкой леса. Теперь он работал охранником в исправительном центре Норт-Форка и жил в мотеле на южной окраине города, платя сорок долларов в неделю при условии, что по мере надобности будет помогать по хозяйству. Когда-то мотель назывался «Ночлег и завтрак», но теперь был переименован в «Приют усталого путника». «Приют» принадлежал супругам-пенджабцам и представлял собой ряд домиков у шоссе. Пенджабцы подготавливали для Тома список поручений, и он ходил из домика в домик, чинил водопровод и чистил канализацию, извлекая из сливных отверстий комья волос и нечистот. Утром в субботу он работал на улице под дождем, разбирая аппарат для изготовления льда, когда рядом остановилась машина. Сидящий за рулем мужчина протянул ему карту и спросил, как проехать в туристский городок Норт-Форка.

— Вам что-нибудь известно? — спросил мужчина.